Аргентинец

Почти каждый вечер Клим ходил в бывший трактир Лукина за Кунавинским рынком, где был устроен тайный игорный дом. Там не прожигали, а прижигали жизнь. Из подвала по лебедке ведрами подавали самогон, его закусывали размоченным горохом и хлебом, густо посыпанным солью. Проститутки — школьницы с голодными глазами — подсаживались к инвалидам-мешочникам: у тех всегда водились деньги — калекам разрешали провозить чуть больше багажа, чем всем остальным.

Ночью к Лукину подтягивалось большевистское начальство и браталось с капиталом. Заведующий ломбардом жаловался начальнику отделения милиции, что скоро будут морозы, а власти не разрешают запасать более пятидесяти саженей дров. Милиционер жаловался на матросов Волжской военной флотилии: те вернулись из похода на зимовку и принялись дебоширить.

— Вы, главное, теплых шинелей не выдавайте им, и они всю зиму смирно просидят, — советовал заведующий ломбардом.

Милиционер кивал и под столом показывал ему пригоршню дамских колец:

— Сколько за них дадите?

Клима привел сюда ювелир-фальшивомонетчик, которому он сбывал серебро.

— Ну что ж… Давайте писать пулю, — сказал он и надел темные очки.

Его партнершей была синеокая дама с пожелтевшим горностаем на костлявых плечах. Климу предстояло играть в паре с краснолицым военным, которого все называли Петрович. На коленях у него лежал портфель — символ государственной власти.

Ювелир и синеокая дама были шулерами. Они знали свое дело — слегка поддавались, но в конечном счете неизменно оказывались в выигрыше. Краснолицый военный чертыхался и беспрестанно курил.

Великий дон Фернандо, первый картежник распутного Шанхая, учил Клима, что за редкими исключениями все шулеры прибегают к трем схемам.

Фокусы — когда нужную карту вытаскивают из рукава.

Маяки — когда партнеры либо соглядатаи посылают шулеру сигналы. Помнится, в казино у дона Фернандо обрабатывали английского дипломата. Уже под утро тот встал, потянулся: «Эх, надо выпить!» — и распахнул дверцу бара у себя за спиной. А там на полке — человеческая голова! Оказалось, что в полках было выпилено отверстие, достаточное, чтобы засунуть туда маленького китайца. Он всю ночь сидел не шелохнувшись, заглядывал через мелкую решетку в карты к англичанину и изнутри поворачивал ручки на дверцах так, чтобы по их комбинации дон Фернандо мог узнать чужие козыри.

Классика жанра — крапленые карты. На них делают знаки — либо графитным стержнем, спрятанным под ногтем, либо иголкой, — чуткие пальцы шулера легко распознают крошечные впадинки и бугорки, неприметные для дилетанта.

Но сколько Клим ни пытался, он не мог понять, как именно шулеры объегоривают его.

Ювелир тасовал колоду, и в этот момент погасло электричество.

— Свет! — крикнул он. — Быстро свечи сюда!

Пламя от спички озарило его встревоженное лицо, и Клим заметил, как он прикрыл карты ладонью.

Наконец принесли большой канделябр. Клим покосился на спичечный коробок: кустарщина, сделанная в подвале на Миллионке.

— Можно несколько спичек попросить?

Так и есть, спички фосфорные, промышленность такие уже лет двадцать не выпускает. Ну что ж, сейчас будут чудеса…

В уборной Клим намочил подкладку кармана и сунул туда спички. Вернулся к столу. Снова сели играть, но на этот раз ювелир и его подружка не были так веселы.

— Делаем роспись, — наконец сказал он, снимая очки.

Клим положил выигранные деньги в карман и вышел на улицу, но Петрович его догнал:

— Как тебе это удалось?

Лунный свет озарял его напряженное лицо. Из дверей трактира доносились пьяные крики.

— За столом играли краплеными картами, — тихо сказал Клим.

— Врешь!

— Вы, наверное, слышали о чудесных письменах, которые вдруг появляются на стенах церквей? Здесь тот же принцип: карты были мечены фосфором, при свете знаки видны только тому, кто носит темные очки. Поэтому наш жулик так испугался, когда отключили электричество.

Клим объяснил, что во время игры он то и дело совал руку в карман, касался пальцами размокших спичек, а потом оставлял на картах фосфорные отметины. Вскоре господин в очках уже не мог разглядеть свои метки и совершенно запутался.

— Почему ты не разоблачил его? — спросил Петрович.

— Я тут не за правду борюсь, а за деньги.

— А ты как играл? Тоже с выкрутасами?

Клим покачал головой:

— К выкрутасам надо готовиться. А я только сегодня появился в вашем заведении.

— Научишь меня играть в преферанс?

— Будете платить — научу.

2

Вскоре Климу объяснили, что если он будет строить из себя умного и зариться на чужих клиентов, то ему свернут шею. Так что на его долю остались случайные безденежные посетители и Петрович, с которым он играл на пару на его деньги. Выигрыш тот всегда забирал себе, а Климу оставлял что-нибудь из провизии.

Петрович относился к нему с настороженным любопытством.

— С этим народом все понятно, — говорил он, недобро поглядывая на шлепающих картами игроков. — Я сюда хожу, чтоб хоть в преферанс этих гнид побить. А тебя я не разберу… Ты из «бывших»? Не похоже… — Он с сомнением оглядывал истрепанный наряд Клима. — Эх, черт вас знает, откуда вы беретесь! Одно ясно: жулик и сукин сын.