Арес

Жрец быстро оглянулся, чтобы проверить, не следит ли кто из проезжающих за разговором, а потом с горечью сказал:

– Господин десятник, вы видите нашего командира? Сотник ан-Келени. Вон тот, с лицом фанатика. Хорошо видите? Так вот, он не собирается ловить негодяев, осквернивших храм. Его планы более приземленны. Ан-Келени намеревается пощипать местных богатеев под видом проверок. А конфискованное присвоить. Я состою при отряде уже не первый месяц и такого навидался, что никому и не снилось. И ничего не могу сделать – хоть волком вой. Так что, господин десятник, вы поставьте в известность кого надо, чтобы поостереглись.

Неккра только открыл рот для ответа, но собеседник опередил его.

– Мне нужно проверить обоз, господин десятник, – тихо произнес жрец. – Телеги, что в хвосте, а также узнать, что там с повозкой, которую мы оставили в деревушке неподалеку. Так что прокачусь туда и обратно. А вы следите в оба!

– Так, может, послать с вами кого, ваша благость? – спохватился начальник охраны.

– Да чего там, сам справлюсь, – махнул рукой жрец. – Вы, главное, проводите сотника куда надо. А то заплутает еще. Он у нас плохо ориентируется. Рассеянный очень, все о деньгах думает. До встречи! Да благослови вас Зентел!

Священник вместе со служкой развернули лошадей и направились к воротам, в которые по-прежнему медленно втекала река всадников, одетых в бело-зеленые плащи храмовой стражи.

Жрец Лолоки выехал за пределы города и, двигаясь вдоль колонны прибывающих, печально улыбался и приговаривал:

– Добро пожаловать в Парреан, господа воины! Добро пожаловать! Мы вас уже заждались!

Служивые кивали приветливому жрецу и тоже улыбались. В темноте было трудно разглядеть его лицо, но тихий проникновенный голос, полный искренней радости, проникал в сердца, заставляя поверить, что впереди ожидают достойный отдых и внимание местных священников.

Со стороны охраны, стоящей на стенах, картина была также преисполнена умиротворения и благолепия. Жрец благословлял солдат, не пропуская никого, и ехал дальше, постепенно удаляясь от городских стен. Воинам гарнизона Парреана оставалось только завидовать храмовой страже, потому что у них есть такой замечательный священник, не обделяющий своей милостью ни единого человека.

Служка следовал за жрецом, словно тень, и вскоре оба миновали последние повозки обоза и скрылись в ночи, которая окутала окрестности Парреана как полупрозрачное черное покрывало. Никто из воинов не мог уже слышать, как вежливый и культурный жрец сказал служке странную и загадочную фразу:

– Рикста, наконец-то мы свалили! Надеюсь, ты не ошибся с этой дерьмовой краской и я смогу ее смыть. У меня уже полбашки чешется.

Храмовая стража постепенно втянулась в город полностью, ворота захлопнулись, и все ответственные лица в Парреане почувствовали необходимость немедленно приступить к работе. Лица были разные, но их объединяла одна непоколебимая убежденность – наглый Посредник чудовищного бога-шутника будет схвачен в самое ближайшее время. Ведь такая сила явилась в город! Теперь-то он уже никуда не денется.

Глава 28

Яркий луч упал на бокал из тончайшего стекла и рассыпался на золотистые брызги, которые отразились от шелкового зеленого шарфа. Его обладатель не заметил этого, а придвинул к себе блестящее блюдо с птицей и принялся неторопливо отрезать крылышко.

Аренеперт был почти счастлив. События последних дней указывали на то, что все идет в нужном направлении. Расследование осквернения храма продвигалось в хорошем темпе, несмотря на то что робкие торговцы маслом и краской поначалу не только отказывались сотрудничать, но и попрятались, опасаясь допросов. Однако в Парреане жрец обладал практически абсолютной властью. Ему удалось найти всех купцов и перекупщиков. Верные люди из магистрата допрашивали свидетелей не покладая рук. Чтобы эксцессы с исчезновением не повторялись, торговцы были брошены в тюрьму – вдруг в них опять возникнет необходимость для уточнения того или иного вопроса.

Путем сопоставления показаний удалось получить примерные портреты трех подозреваемых, из которых один тут же был исключен. Из тех, кто недавно покупал и масло, и краску, осталось двое: матрона, похожая на домохозяйку или домоуправительницу, и молодой воин. Следующий шаг – опрос местной храмовой стражи на предмет того, сколько матрон и воинов посещали святилище Зентела.