Арес

Антипову не нравилось, когда приятель утверждал, что риска нет. В большинстве случаев это означало, что степень 'безбашенности' авантюры превышала все допустимые пределы.

– Я вполне мог бы прожить и без этой кислятины, – ответил он.

– Ты – да. Но я – нет! – последовал беззапеляционный ответ. – Неужели не поможешь своему другу?

Эта фраза все и решила. Дальнейшее Антипов вспоминал впоследствии с содроганием и огромным сожалением. Если, конечно, это можно назвать 'воспоминаниями'.

Приятели сначала познакомились с охранниками участка. Потом дождались, когда все археологи разойдутся, и, сообщив охране, что кое-что забыли около дыры, направились туда.

Уже стемнело, перекопанная земля была плохо освещена, но это нисколько не поколебало решительность Сереги. Фонари над местом раскопок не предусматривались, поэтому друзья двигались буквально на ощупь, освещая себе путь небольшим фонариком-брелком. Так, спотыкаясь, они достигли отверстия, ведущего в подвал храма. Виктор даже опасался, что они туда провалятся, но обошлось.

– Ну что, я полезу? – с воодушевлением спросил Сергей, вытаскивая из-за пазухи стянутый где-то моток троса.

– Нет, – ответил Виктор. – Там есть два места, где можно запросто удариться головой. Полезу я. Жаль только, что противогаза нет и каски. Мало ли что.

– Да ты вообще как Афоня стал! Такой же осторожный. Не нужен там противогаз. Это же понятно. Я полезу, если боишься.

– Давай трос, буду обвязываться, – буркнул Виктор. – Ты меня вытянешь хоть?

– Спрашиваешь! Ты главное руками цепляйся за что-нибудь, а ногами отталкивайся. Все путем будет. Хватай первую попавшуюся амфору и сразу назад.

– Понятно, что сразу. Не собираюсь там рассиживаться, – Антипов опустил ноги в отверстие. – Давай, упирайся. Погружаюсь.

– Иди-иди, все в порядке, – Серега для устойчивости расставил ноги, упершись в огромный частично выкопанный мраморный блок.

Виктор скользнул внутрь. Приятель не подвел – трос держал крепко. Сжимая в руке фонарик-брелок, Антипов медленно спустился вниз. У него мелькнула мысль, что сначала нужно вытащить амфору, а потом уже подниматься самому. Он принялся развязывать трос, чтобы прикрепить к нему добычу.

Резкий звук, доносящийся откуда-то сверху привлек его внимание. Еще во время первого посещения подвала он заметил, что свод непрочен. Теперь же, глядя на осыпающиеся мелкие камни, Виктор подумал, что ошибся в своих предположениях. Свод был очень непрочен. И грозил рухнуть в любую минуту. Похоже, что 'разгерметизация' или его посещения доконали строение.

Виктор заторопился. Сорвав трос, он бросился к первой попавшейся амфоре, схватил ее за горлышко, не отряхивая пыли, и стал привязывать к тросу. Ему нужно было буквально три-четыре минуты, чтобы вытащить сосуд, а потом и самому вылезти. Но их у него не оказалось.

Сначала от свода откололся один крупный кусок камня, от которого Виктор увернулся, затем другой, потом третий, а потом рухнул весь потолок. У студента не было шансов. Но перед тем как один из этих кусков проломил ему голову, Антипов увидел обостренными чувствами в тусклом свете фонарика, как трескается та самая большая амфора, стоящая под надписью о щитоносном оплоте городов.

Глава 2.

Тяжела жизнь лесоруба. Эта простая мысль появилась у Виктора первой, когда он пришел в себя. Антипов не смог даже сначала понять, откуда она взялась. Он лежал на спине и смотрел в глубокое синее небо в обрамлении зеленых веток высоких деревьев. Кругом было тихо и спокойно. Он бы так лежал еще долго, не думая ни о чем и наслаждаясь ощущением безмятежности. Но чей-то грубый хриплый голос развеял очарование момента.

– Сын, ты пришел в себя? – спросил голос. – Я-то думал, что все уже. Хоронить тебя собирался.

В поле зрения Виктора возникло бородатое загорелое лицо, испещренное глубокими морщинами.

– После такого мало кто выживет. Тебе повезло! – продолжал голос. – Теперь будешь долго жить.

Антипов еще не мог толком собраться с мыслями, но его состояние все же позволило понять, что происходит что-то не то. Лицо человека, нависшего над ним, было знакомым и незнакомым одновременно. А язык, на котором тот говорил, не имел никакого отношения к родному языку Виктора, но, одновременно с этим, был понятен.

– А что произошло? – спросил Антипов, с трудом размыкая губы. К его удивлению, он говорил на том же самом языке, на котором с ним общался бородатый человек.

– Ты не помнишь? Дерево ведь на тебя упало! Думал, что конец. Глянул сначала – а ты и не дышишь. Начал вытаскивать – задышал! Повезло, что и говорить.