Ареал

Из леса выбрались чисто. Надёжный человек Рашпиля не обманул, полынь действительно была густой и высокой, а охрана не обращала на сторону периметра, надёжно закрытую аномалиями от любого вторжения, никакого внимания. Стараясь производить как можно меньше шевеления, Гришка пополз сначала в обход Плеши, стараясь держаться от неё подальше, затем вдоль колючки, держась ближе к заграждениям. В общей сложности проползти надо было метров сто — сто десять, после чего они попадали в овражек, откуда до трубы рукой подать. Пробирались через эти метры почти двадцать минут, обползая Паутину, Гришка взмок от напряжения, тщательно высматривая теряющиеся в стеблях и листьях серебристые нити. Ко всему хорошему его жестоко грызла вездесущая Синька, впивающаяся в плохо закрытые убитой переходом цивильной одеждой шею, запястья и лодыжки. Пару раз он чуть было не вляпался, инстинктивно прихлопывая ладонью вцепившееся чуть ли не в горло насекомое. Его локоть разминулся с пучком Паутины в каких-то ничтожных миллиметрах. Гришка испугался настолько, что пришлось прекратить движение и несколько секунд дожидаться, пока успокоится бешено колотящееся сердце.

Уже на первых метрах паутинного лабиринта старенький УИП пришлось убрать. Паутина залегала со всех сторон, и датчики прибора панически зашкаливали от регистрируемых повсюду аномалий. При такой плотности залегания нитей УИП оказался бесполезен, обработать весь массив выдаваемой им информации Гришке не хватало знаний, а использовать старую добрую звуковую сигнализацию, увеличивающую громкость зуммера при приближении к опасности, он не мог. Если охрана услышит тревожный писк УИПа — всё пропало. Жаль, что к этому прибору нельзя приспособить наушник, более современные модели это позволяли… Теперь рассчитывать оставалось только на схему маршрута и собственные способности. Гришка изо всех сил напрягал глаза, вглядываясь в зелень полыни и чахлой травы в поисках зловещих нитей. Несколько раз на пути попадались небольшие ямки, и он старательно обползал их стороной. И без всякого УИПа было ясно, что в них, невидимый в дневном свете, лежит Студень. То, что его сейчас не видно, было даже хорошо — не так сильно вибрировали и без того до предела натянутые нервы. Один раз Гришка не выдержал и тихонько бросил в ямку камушек. Камень падал на дно плавно и неторопливо, словно в замедленной съёмке, размякая прямо на глазах. С перепугу Гришка даже вытащил из-за пазухи убранный УИП, но вскоре был вынужден спрятать прибор обратно. Здесь, в центре сплетения аномалий, толку от него гораздо меньше, чем от бумажки со схемой. Как именно загадочный источник Рашпиля смог составить этот маршрут, Гришка абсолютно не представлял. Наверное, Рашпиль подкупил кого-то из вертухаев на наблюдательных вышках, тот и зарисовал картинку при случае, в вечерних или утренних сумерках. И ведь не ошибся же, хотя до вышек отсюда по прямой метров тридцать, а нити у Паутины тонкие. Видимо, не один день рисовал…

От постоянного напряжения глаза начали слезиться, и Гришке пришлось делать остановки, чтобы утереть слёзы. В одну из таких заминок ползущий позади немой уголовник несильно ударил его по ботинку. Обернувшись, Гришка увидел полный злобы взгляд и искривлённую гневом физиономию. Пришлось срочно продолжить движение, на ходу размазывая слёзы по воспалённым от усталости глазам, из-за чего он снова едва не вляпался. К тому моменту, когда они достигли овражка с тонким вонючим ручейком, вяло ползущим по дну, Гришка психологически вымотался настолько, что не сразу сообразил, где находится. Казалось, что пронизанные Паутиной заросли полыни и безжалостно грызущая Синька не закончатся уже никогда. Гришка буквально вывалился в овражек, мешком скатываясь к воняющему фекалиями ручейку, и перевернулся на спину, хватая ртом воздух от нервного перенапряжения. В замутнённом усталостью сознании мелькнули слова Рашпиля, обещавшего, что овражек чист в более мелкой своей части, но его глубокая часть, та, что в противоположной от трубы стороне, почти вся проходит через Плешь, и лезть в неё лучше не стоит…