Арденны

— Это не бандиты, это солдаты, — возразила она твердо. — И над ними есть командиры. А если они заняты чем-то другим, вместо того чтобы следить за подчиненными, им придется ответить, как положено по уставу.

Она понимала, что надо встать. Пулеметная стрельба стихла. Несколько немцев проходили между лежащими американцами, держа наготове пистолеты и автоматы. Они спрашивали друг друга:

— Этот дышит? — и добивали, если убеждались, что пленный жив.

Снова послышались щелчки — пистолеты ставили на боевой завод. Умирающие стонали и выкрикивали проклятия. Американский офицер, раненный пулей при обстреле, попытался подняться. Ему прострелили горло — кровь хлынула струей. Маренн открыла кобуру, вытащила пистолет. Два эсэсовских охранника, которые слышали, как она разговаривала с Пайпером, встали за ее спиной, держа автоматы наготове.

— Что здесь происходит? — Маренн крикнула громко, голос ее звучал спокойно. — Кто дал приказ? Как фамилия?

Первый из эсэсовцев, тот, кто и начал стрелять, вскинул голову, взглянул на нее, криво улыбнулся.

— Фрау доктор, и вы здесь?

— Во-первых, не фрау доктор, а госпожа оберштурмбаннфюрер, — оборвала его Маренн. — Вы не у меня в лечебнице в койке, а при исполнении боевого задания, если вы еще помните. И устав никто не отменял, как и субординацию. Тем более в условиях проведения боевой операции. Как фамилия, я спрашиваю, какое подразделение?

— Унтершарфюрер Флепс, — ответил эсэсовец. Было заметно, что его наглость постепенно сменяется озабоченностью. — Третий моторизованный батальон СС второго моторизованного полка штурмбаннфюрера СС Дифенталя.

— Очень хорошо, — Маренн кивнула. — А это ваши сослуживцы, — она указала на других участников бойни. — Так вот, унтершарфюрер Флепс, — она сделала шаг вперед. — Я приказываю вам сдать оружие. Да, да, мне, и без всяких разговоров. А вернуть вам его или нет, решит сам оберштурмбаннфюрер Пайпер, в группу которого, как я понимаю, входит ваше подразделение. Он же рассмотрит вопрос о трибунале. Слава богу, это не моя компетенция.

— Но это пленные, скот, — возмутился Флепс.

— Молчать, — оборвала его Маренн. — Вы бы хотели, чтобы с вами поступили так же, когда вы окажетесь в плену?

— Я верю в победу Великой Германии и моего фюрера!

— Мы все верим в победу, — ответила Маренн твердо. — И все верим в фюрера. Но завтра о том, что вы только что сделали, раструбят американские газеты, и кто-то из ваших товарищей лишится жизни, потому что американцы решат членов ваффен СС в плен не брать, а убивать на месте. Вот и все, чего вы добьетесь. И никого не напугаете.

— Мы через неделю будем в Антверпене, — вызывающе бросил Флепс. — Зачем нам их плен?

— Возможно, мы и будем в Антверпене, — согласилась Маренн. — Но война еще будет идти долго. Или вы хотите, чтобы на Западном фронте с нашими пленными обращались так же, как на Восточном? Я не думаю, что это правильно. Оружие! — она протянула руку.

Забрав «люггер», приказала одному из охранников:

— Возьмите под стражу и отведите в Линьевилль. Дальнейшее я оставляю на усмотрение оберштурмбаннфюрера Пайпера.

— Ким, что случилось? — она услышала сзади шаги и знакомое дыхание. И сердце радостно дрогнуло — Раух. Она повернулась — да, он, и с ним еще пятеро эсэсовцев из отряда Скорцени. Зарычал Айстофель, уселся рядом, злобно наморщив нос. Ну, так поговорить еще можно. Так легче.

— Ты сам видишь, Фриц, — она вздохнула. — Оказали услугу рейхсфюреру, лучше не придумаешь.

Он понял без слов. Снова заухали «Фау», надрывая слух.

Когда обстрел стих, плоды деятельности Флепса и его «соратников» оказались плачевными. Трупов было немало, но еще больше раненых, которые стонали на снегу, истекая кровью. Лейтенанта Вирджила Лэрри нашли под двумя трупами его товарищей. Он казался мертвым — весь залит кровью. Но когда Маренн наклонилась к нему, открыл глаза.

— Фрау, это вы? — он с трудом разжал губы, произнес глухо, сдавленно. — Вы живы. Наверное, я остался один из моих товарищей? — спросил он, в его воспаленных глазах Маренн ясно различила страх.

— Нет, не один, лейтенант Лэрри, — поспешила сообщить она. — Но в вас попало четыре пули. Без операции теперь не обойдешься.

Рядом с Лэрри лежал санитар Добинс. Его тоже придавило мертвым телом, он тоже был ранен — ему перебило обе ноги.

— Сколько же они уложили всего? — Раух с осуждением покачал головой. — Человек сорок, не меньше.

— Прибавь к ним еще тех, кто все-таки перебежал через дорогу от страха и там попал под руку нашим солдатам, которые приняли их за американцев, изрядно перепивших в кафе и отставших от своих, а не за пленных. Так что с сотню наберется.

— Да, поработали вы на славу, унтершарфюрер, — Раух взглянул на мрачного как туча Флепса. — Порадовали рейхсфюрера. Уведите! — приказал он двум своим солдатам. — И не спускайте с него глаз, пока за ним лично не приедет оберштурмбаннфюрер Пайпер.

Перевязывая Добинса, Маренн подняла голову.

— Раненых необходимо отправить в госпиталь и обеспечить им должный уход. Это хоть как-то сгладит впечатление. Вызови санитарную машину.

— Да, конечно, — согласился Раух.