Арденны

Маренн остановилась, присела, затаившись. Между колесами она видела, как пробежали две пары высоких ботинок с брезентовыми гетрами. Она взглянула на часы — у нее оставалось ровно семь минут. Когда шаги затихли, она встала и поспешила дальше. Ей казалось, она слышит, как стучит таймер, хотя это было невозможно. Она стремилась подойти как можно ближе к эшелону с танками. Но успела дойти только до крайней платформы. Сзади ее окрикнули.

— Сестра! Сестра! Скорее!

Маренн повернулась. От неожиданности она поскользнулась и с трудом удержала равновесие. Упади она, могло случиться непоправимое — мина взорвалась бы и ее разнесло в клочья.

— Сестра? Вы из госпиталя? К нам?

Перед ней стоял американский офицер в форме капитана.

— Мы посылали в госпиталь за медсестрой. Пойдемте. Господину майору надо срочно оказать помощь.

«Да, Отто был прав, — мелькнуло у Маренн в голове, — даже если ты отправляешься в расположение противника всего на час, приключений подвернется столько, что можешь и не вернуться».

Несколько мгновений Маренн напряженно обдумывала ситуацию. Отказаться она не может — сразу вызовет подозрения, этот капитан ее арестует. Если она попала сюда не по специально выписанному пропуску, как она вообще здесь оказалась? Пойти с ним — это исключено. В санитарной сумке между медикаментами у нее тикает мина, которая вот-вот взорвется. Положение получалось безвыходным.

— Да, да. Вы знаете, я новенькая, только недавно прибыла, — она виновато улыбнулась. — Тут столько военных, я заблудилась.

— Я понимаю, — американец подошел к ней. — Хорошо, что я вышел вам навстречу. Мисс… — он вопросительно взглянул на нее.

Маренн промолчала, словно не расслышала. Не исключено, что им известно имя медсестры, которую должны были прислать из госпиталя, и он просто проверяет ее. Американец помедлил и, не дождавшись ответа, продолжил:

— Идемте скорей, мисс. Господин майор потерял много крови.

— Да, да, я сейчас, — она наклонилась, чтобы завязать шнурок на ботинке.

В это время появился еще один офицер. Она не рассмотрела его звание. Заметила только, что он солидного телосложения и заметно сутулится.

— Что, Крис, ты нашел эту Долли? — спросил он насмешливо.

Как хорошо, что она не выдала себя, очень умно. Медсестру, оказывается, зовут Долли. Еще бы, ведь пропуск ей выписывали на определенное имя, а не просто так. Тем более в такой напряженной обстановке, как сейчас.

Капитан повернулся, загородив Маренн собой.

— Да, нашел. Мы идем. Знаешь, несмотря на всю болтовню, она хорошенькая.

— Сейчас не до этого, — ответил второй офицер. — Эшелон пустили под откос в Коо, слышал?

У нее было всего лишь несколько секунд, чтобы выжить и сделать то дело, ради которого она пришла на эту станцию. Быстро расстегнув сумку, Маренн вынула мину и сунула ее под колесо платформы, самой последней из тех, на которых стояли покрытые брезентом танки. Она понимала, что лучше бы положить бомбу в середину состава. Но теперь это было невозможно.

— Я готова, господин капитан, — она вскочила. — Идемте быстрее. Я и так запоздала.

Взрыв прогремел через считанные минуты. Они успели отойти, но расстояние оказалось недостаточным, а найти укрытие — рядом с двумя американцами совершенно нереально. Маренн сильно ударило в спину, она упала наземь, на нее посыпались обломки. Где-то совсем близко надрывно кричали люди. Американский капитан, имени которого она не знала, упал рядом с ней. Ему в голову вонзился осколок. Он лежал в луже крови, половина лица лежала рядом. Приподняв голову, Маренн взглянула на изуродованного офицера. Один уцелевший глаз неподвижно смотрел в небо. Половина губы слегка подрагивала, точно силилась растянуться в улыбку. Все говорило, что этот осколок предназначался ей. Американец шел за ней следом и принял удар на себя. Выходит, спас.

Сержант Джон Лейк с нетерпением ожидал смену, когда всю станцию потряс ужасный взрыв. Джон повернулся. Его с силой отбросило назад. Он упал, почувствовав боль в груди. Сразу попытался встать, но сил не хватало, дышать становилось все труднее, боль нарастала, становясь невыносимой. Над ним в сером, тусклом небе все так же вяло кружились снежинки. А за ними по голубой дороге, точно по улице, обсаженной вязами в его родном городке, рыжий терьер мистера Голдфилда убегал, становясь все меньше и меньше, пока не сделался черной точкой. «Видно, все, конец, вот так штука. Не придется вернуться, — мелькнула мысль. — Выйдет Лизи за громилу Билла, слезы не проронит. Отец поплачет, а все достанется Робину. Не повезло».