Ардагаст, царь росов

И Зореславич погнал коня прямо в бушующее пекло. Не испугался верный конь чернобожьего пламени, не сбросил седока. И дрогнуло перед ним, перед солнечным огнём чаши, перед посланным Выплатой чародейным ветром само пелаю, вызванное на землю жрецом со змеиным именем. Дрогнуло и расступилось. И помчалась конница росов между двух огненных стен. Вслед ей нёсся сильный холодный ветер, сбивая пламя, не давая ему сомкнуться. Волшебство Выплаты было простым, но надёжным: ветер против огня, холод против жары.

За рекой не сразу поняли, что произошло. Решили было, что росы бросились в огонь, лишь бы не сдаваться лесовикам. А потом внималлие князей и их войска отвлекли пешие венеды. Лучники остались на склоне горы — перестреливаться с вражескими лучниками. А остальные, крича во всё горло «Слава! Даждьбог с нами!», скатились вниз по склону, вброд одолели неглубокую Белизну и двинулись через болото, увязая где по колено, где чуть не по пояс. Из болота вылезали чёрные, остроголовые черти, когтистыми лапами хватали пешцев за ноги, валили, тащили в трясину. Люди, вовсю матерясь, рубили и кололи нечистую силу.

Литвины с голядью хохотали, глядя, как венеды барахтаются в грязи и холодной воде. Князья не спешили атаковать: пусть глупые венеды вымотаются побольше. Да что они вообще могут без своих закованных в броню сарматских хозяев? Но смех разом оборвался, когда мокрые, грязные, на всех чертей и водяных похожие люди ринулись вверх по склону. Ни храбростью, ни упорством, ни владением топором и рогатиной южные лесовики не уступали северным. Топоры раскалывали щиты, крушили головы. Враг прикрылся щитом? Бей его копьём в лицо или в ногу — что он не успел укрыть. Железа на нём нет, а медвежья шкура или кабанья кожа не толще, чем у тех, с кого её содрали. И сам этот вояка не страшнее зверя, которым вырядился.

Трудно пришлось венедам, когда с двух сторон на них ударили конные дружины князей и принялись рубить мечами, колоть копьями и топтать копытами. Но тут сверху раздался дружный многоголосый вой. Большая стая волков — как на подбор, крупных, матерых — выбежала из леса и разом набросилась на литвинов и голядь. Сильнее и нещаднее всех был большой седой волк. Лошади, испугавшись зверей, не слушались всадников, неслись прочь или скатывались со склона, ломая ноги. А вслед за волками на войско князей обрушились пешие и конные воины в волчьих шкурах.

«Где же Ардагаст с конным войском? Неужели сгорел?» — думал Сигвульф и от этой мысли рубился ещё отчаяннее. Если великий конунг мёртв — отомстить за него как можно страшнее и пасть самому! Один, Отец Битв, возьми мою жизнь — Сигвульфа, бродяги-воина, но спаси конунга Ардагаста, не дай погибнуть не рождённым великому и святому царству! Заметив среди голяди всадника в чёрном панцире с серебряной Горгоной (об этом панцире знали все нуры), гот стал пробиваться к нему, крича: «Эй ты, людоедский конунг, пожиратель трупов! Попробуй съесть меня, Сигвульфа!»

Гимбут рубился хладнокровно и расчётливо. Люди, которых он убивал или слал на смерть, были для князя всё равно что дрова или звери на охоте. В этом бою ему нужна была слава, и большая, чем у Радвилы. Если Ардагаст и впрямь сгорел, то нужно сразить хоть бы этого гота в рогатом шлеме — одного из лучших росских воинов. И скорее, пока до него не добрался Радвила или один из этих дуболомов-Медведичей. Князь повернул коня навстречу готу.

И вот уже зазвенели мечи о доспехи. Крепкого и выносливого Сигвульфа не могли свалить с ног даже удары мечом по шлему. Но и достать мечом князя было трудно: у того, кроме панциря, был ещё и обитый железом щит, Сигвульф же по сарматскому обычаю сражался без щита. А сбоку к германцу уже подбирался, расшвыривая людей тяжёлой палицей, Шумила. Князь рявкнул на него: «Пошёл вон, косолапый!» Но тот лишь зарычал по-медвежьи.

Вдруг на пути у Медведича оказался Славобор. Сначала он оробел. На него, совсем молодого северянского парня, надвигался Шумила, которого никто в Севере не мог одолеть ни в кулачном бою, ни в поединке на оружии. А следом уже с громогласным рёвом пробивался его ещё более могучий и свирепый брат. «Бежать! Надо было лезть в эти битвы царей!» — мелькнула трусливая мысль. Бежать, вернуться к Желане... Куда бежать — в болото, в огненное пекло?

С чем вернуться — с позором? Хвалился ведь на всё село со сколотскими витязями сравняться... Да что он, на медведя никогда не ходил? И северянин ударил копьём, защищаясь от палицы, в правую руку Медведича. Тот от боли выронил оружие. Следующий удар пришёлся вскользь по рёбрам, но свалил Шумилу с коня. Полумедведь вскочил, левой рукой выхватил меч. Но тут на Славобора набросился высокий голядин с топором, а на Шумилу — целая свора волков. Отбиваясь от них мечом, он уже не пытался подобраться ни к северянину, ни к Сигвульфу.