Ардагаст и его враги

   Обожженный, окровавленный, солнечный вепрь тяжело дышал. Его золотая щетина вся была в страшных черных проплешинах. Шишок, сам страдая от змеиной отравы, ласково поглаживал вепря и нашептывал лечебный заговор. Серячок пытался зализывать глубокие раны, оставленные когтями змея. Хаторо с помощью акинака вызволял свое оружие. Гарпун и меч были целы, но меч весь пожелтел от яда. Только бы не вернулись немцы!

   Тем временем конунг гепидов сумел, отчаянно бранясь, остановить и собрать свою дружину. Увидев, как грозный тролль лупит дубиной змея, конунг предпочел не вмешиваться: вдруг это Тор-Змееборец принял такое необычное обличье. Вместо этого вождь повел свое изрядно потрепанное войско через лес другой тропой, давно разведанной его лазутчиками. Она вела к северному подножию горы. Там, над крутым склоном, Росяной городок защищал лишь слабый частокол.

   Тревожно было на душе у троих, сидевших возле умирающего вепря. От городка доносился шум битвы. На севере вставало зарево: горел лес! И совсем рядом пробирались через чащу гепиды. Но разве могут воины Солнца бросить солнечного зверя? А он как-то грустно и виновато глядел на них маленькими глазками: ведь это он, такой большой и сильный, должен был защищать их от чудовищ. Вдруг из чащи вышли две женщины, одетые по-мужски. Одна - молодая, с длинными черными волосами и бледным лицом, с мечом у пояса. Другая - почти девочка, светловолосая, с луком и колчаном. Вороной конь и три белые охотничьи собаки сопровождали их. Младшая всплеснула руками, бросилась к вепрю.

  -- Золотая Щетинка! Что с тобой гадина сделала! Тетя Морана, помоги же!

  -- Мы пытались... Так ведь не волхвы же, - виновато развел руками Шишок.

  -- Ему теперь и великий волхв не поможет Только я или матушка Лада, - сказала старшая и озабоченно взглянула на север. - Что делается-то! Этого сотворенного дракона разве что братец Перун одолеет. И Ветродуй со своими летучими девками спешит. Только бы дядя с тетушкой Ягой в бой не полезли!

  -- Так ведь там мы, росы! - бодро воскликнул Шишок. - Нам с чудищами не впервой тягаться. С богами даже... А вы, богини милостивые, спасите святого зверя. Холодно и голодно, поди, без него людям будет: и свинины на Новый год не поешь...

  -- Деванушка, помогай! Ты ведь травница, - сказала старшая богиня младшей и начала медленно водить руками над страшными ранами вепря.

  -- Потерпи, Золотая Щетинка! Не рвись снова в бой. Ты и так много сделал: змея к городку не пустил, - приговаривала младшая, перебирая травы.

   А человек, леший и волк шли лесом к городку. Для них бой только начинался.

   * * *

   Войско Прибыхвала столпилось у подножия горы. Выбор невелик: лезть на приступ под градом стрел по крутому склону или утонуть в болоте. Коням уже вода чуть не по колена... А над воротами городка два знамени: красное с белым всадником - скалвов, и словенский красный стяг с белым орлом. Такой же, как у самих мазовшан. Орел Даждьбога, что явился в лучах заходящего солнца Леху, праотцу западных венедов. Ох, не видать завтрашнего солнца врагам сарматского Солнце-Царя! Заметив Медведичей, Прибыхвал рявкнул:

  -- Эй, косолапые! Вы нас сюда завели, вы первые и на приступ пойдете. А мы пока что сзади из луков - по тем, в городке, а если надо - и по вам.

   Ежась под враждебными взглядами эстиев и мазовшан, Черные Медведи спешились и, ревя не хуже берсерков, понеслись вверх по склону. Вместо тарана тащили подобранный в воде сосновый ствол. Стрелы свистели над головами с обеих сторон. Иные воины падали, но никто не бежал назад. Вот и ворота. Пару раз ударили с разбегу - и таранившие упали, сраженные стрелами. Тогда Бурмила изо всей медвежьей силы грохнул дубиной по воротам. Вылетела железная скоба, державшая засов, и дубовые створки распахнулись под напором озверевших "защитников леса". Навстречу им, увлекая за собой дружинников, бросился князь скалвов Матто, - искусный в бою, но худой телом. Бурмила, чья дубина разломилась о ворота, бросился на него, выставив могучие лапы. Перехватил руку с мечом, вывернул ее из плеча и сомкнул на горле медвежьи челюсти, перемалывая разом хрящи и позвонки.

   А снизу уже мчались с гиканьем паны. Следом - конные галинды, барты, натанги. Волна лихих всадников затопила городок. Разметали купальский костер. Рубили старого и малого, врывались в дома, не так грабили, как ломали там все подряд, наспех бесчестили женщин. Все это творили зло и отчаянно, не в силах изгнать мысль: проклятые они все, бесовы воины, и гулять им, как и всякой нечисти, только до восхода. Словене, самбы и скалвы, прижатые к валу, дорого отдавали свою жизнь. Люто рубились на мечах, браня друг друга, Прибыхвал и Собеслав.

  -- Песья кровь, росский прихвостень, предатель леса!

  -- Твоя кровь песья, немецкий холоп! И лес, и степь - наши, росские!

   Кровавая полоса перечеркнула лоб Собеслава.

  -- Вот тебе клеймо, раб сарматов!

   Меч князя словен срезал мазовецкому князю пышный ус вместе с янтарями и самоцветами, рассек губу.

  -- Подбирай свою красу, бесов слуга!