Арбат

— А мой в первую пятерку! — бил себя кулаком в грудь детективщик Перестукин. Он был помощником депутата в Госдуме, весь день шнырял по кабинетам во фракции ЛДПР, у него были обширные связи с разными бандитскими группировками, ему доводилось не раз бывать во всевозможных разборках, «стрелках», он знал многих авторитетов лично. Но писал скучно, плоско. И главное — у него не было языка. Вернее, язык этот был никакой, безликий язык всех нынешних детективщиков, начиная от Марининой, Дашковой, Доценко, Корецкого, Глушко, Юрия Словина… Клянусь, я не мог прочесть больше десяти страниц в самых хваленых романах Марининой, там не было ни микроструктуры, ни оригинального хода, ни изощренной выдумки. Обычные ментовские головоломки для обывателя. Перестукин писал ничем не хуже ее, но он не был раскручен и печатался на бандитские спонсорские деньги.

— Помогите, братцы, у меня вся квартира завалена двумя тиражами, в ванне нельзя помыться, — умолял Перестукин. — Я вам на Арбате обеспечу крышу. Я к вам приставлю таких братков, что читатели сами будут деньги отдавать, не раскрывая ваших книг.

— Нет, бандитской крыши на Новом Арбате нам не надо, — ухмыльнулся Костя. — У нас «пассивный» рэкет, он нас не достает. Так, мелкота, захаживает один дагестанец Мустафа. Вполне контактный малый. Не хочешь платить — и не надо. По сути, он разводной, разбирает местные мелкие конфликты. Ты лучше обеспечь нам ментовскую крышу, откуда-нибудь с Петровки, а то нас замучили местные менты: придут, начнут нудить сержантишки из ОВД «Арбат» или придерутся к какой-нибудь мелочи муниципалы, намекая на «отстежку», прикатит под вечер жаждущая попить пивка вневедомственная охрана. Эти стригут всех подряд — и с разрешениями, и без них.

— Я наведу справки, дайте мне неделю, — попросил Перестукин и всучил им на реализацию десять пачек своего бессмертного романа «Целься в голову» и две пачки «Мастера мокрых дел».

— Продашь? — посмотрел он с надеждой на Костю.

— Только если сам по ходу торговли буду импровизировать сюжет, — засмеялся Костя.

На углу у кинотеатра «Художественный», у выхода из метро «Арбатская», у них была экспериментальная точка: «Десять рублей любая книга». Они продавали здесь довольно успешно «слив». Вы спросите; что такое «слив»? Это могильник непроданных издательствами книг. Сказать неликвиды — мало. Каждый месяц в Москве разрушается какое-нибудь издательство, бывает, что у них остается неплохой товар. Но они не сумели его продать, или часть тиража подмокла в подвале со старыми трубами отопления, с подгнившей канализацией, книги чуть заплесневели, и ни один магазин их уже не возьмет. Скупать «слив» — очень выгодный бизнес. Королем «слива» в Москве до 2001 года был директор фирмы «Ленпресс» Василий Митрофанович, покровитель немых книгонош-электричечников. Он держал громадные склады на всех железнодорожных вокзалах рядом с камерами хранения, продавая книги от рубля до трояка. За каких-нибудь двести рублей старушки из Подмосковья, машинисты электричек, торговки пирожками с вокзалов составляли себе неплохую библиотеку. По трояку, по два рубля можно было купить полное собрание Гейнце, гениального дореволюционного писателя, обрусевшего немца, написавшего около шестидесяти томов. У него была серия прекрасных исторических романов, была серия детективов о петербургских убийцах, московских ворах, тверских мокрушниках. Эжену Сю со своими «Парижскими тайнами» нечего было делать против Гейнце. При коммунистах его не разрешали печатать, при Ельцине не сумели раскрутить, потому что создала перекос интересов современная бандитская Москва. Временно злободневность заглушила интерес к старине, а потом, когда народ «распробовал» Гейнце, его было не найти. Тираж смыло, как волной. Но наши герои застали богатейшие развалы в старом паровозном депо на путях за Ленинградским вокзалом. Здание бывших мастерских при депо было выстроено кругом, этакий Колизей диаметром метров сто пятьдесят, четыре этажа были огорожены железными перилами и разбиты на узкие, длинные клетушки, напоминавшие каменные норы. Весь день по металлическим ржавым лестницам сновали с грохотом вверх-вниз сотни книжных барыг, электричечников, обанкротившихся издателей, перекупщиков «слива» мелким оптом, от пачки. Во двор заезжали и выезжали грузовики с книгами, стоял крик грузчиков, маркетологов, хозяев лавок, закупщиков. Многие лоточники приезжали сюда просто с тележками, кто побогаче — на «жигулях», на «москвичах», хозяева лотков старались перекупить товар во дворе прямо с грузовиков издателей, а закупщики в это время бегали по этажам, знакомились с ассортиментом, выискивали новинки и кричали вниз:

— Колян, есть Монтепен по трояку «Тайны Мадридского двора», в обложке!

— Возьми с десяток, — отвечали снизу.

— Появился Маркиз де Сад, три тома по два рубля, целлофанированный!

— Возьми двадцать комплектов.

— Ты меня слышишь, появилась «Женщина преступница и проститутка» Крафта Эбинга!

— Не бери. У нас застряла его «Гениальность и помешательство»…