Арбалетчики в Карфагене

– Это уж предоставьте мне! – усмехнулась Криула, – И как испанке, и как "ночной кукушке" Арунтия.

– И как ты это сделаешь, мама? – спросила Велия.

– Как испанка – расскажу Ларит, как НА САМОМ ДЕЛЕ обстоят дела в Испании. Ну а как женщина Арунтия – наведу его на мысль, что если ему нужен внук, то не годится Фабрицию оставлять жену надолго в Карфагене. А здесь он родится или в Испании – какая разница?

Против такого плана сложно было что-то возразить, да и не хотелось, откровенно говоря. Приятно всё-таки иметь дело с такими бабами, которые вместо того, чтобы навешать тебе на шею своих проблем, помогают тебе решить твои собственные. Мне, правда, предстояло приналечь на греческий, но это уде было не так страшно – основные трудности с ним, хвала богам, позади. На уровне "моя твоя понимай" уж всяко объяснюсь, а в сложные философские диспуты с греческими философами я вступать не собираюсь. Мы – люди деловые, нам некогда.

Посмеялись, поболтали "за жизнь" и о моей предстоящей командировке. Криула тоже была в какой-то мере в курсе основных торговых центров и маршрутов Средиземноморья, и по её мнению тоже имело смысл поискать следы "пропавшего" товара Тарквиниев на Родосе. Центром же торговли там был город с одноимённым названием, а сделки по купле-продаже редких и дорогих товаров совершались там в основном на площади Асклепия.

– Сам площадь Асклепия там найдёшь? – поинтересовалась она с усмешкой.

– Легко, почтенная! Длину асклепия умножу на его ширину!

Велия расхохоталась, поскольку уже слыхала от меня этот анекдот, а вот для её матери пришлось его рассказывать:

– При прежнем князе у нас был такой бог – Ленин. Он и сейчас никуда не делся, но теперь его культ не обязателен, и многие из молодёжи о нём даже не знают. А в то время он считался самым главным богом, и плохо приходилось тому, кто не чтил его хотя бы для вида. Изваяния стояли повсюду, города его именем назывались, а уж площади – почти во всех городах. Потом большую часть переименовали, но старики по привычке по-старому называют. И вот, значит, ученик геометра сдал экзамен. Две ночи зубрил все эти геометрические фигуры – круги, эллипсы, квадраты, прямоугольники, треугольники, ромбы, сферы, цилиндры, призмы, пирамиды – много их, все не упомнишь. Умаялся зубрить, но сдал наконец-то. На радостях напился вина до одурения и стоит на улице, шатается. Старушка к нему подходит, спрашивает: "Сынок, как мне найти площадь Ленина?" А у того ведь одна геометрия в голове. Ну, он и отвечает: "Так, бабка, точно не помню, могу и перепутать. Но мне кажется, надо длину ленина умножить на его ширину."

Посмеялась и Криула, посоветовав, впрочем, на Родосе об Асклепии так не шутить. Там его по-прежнему чтут, а с почитаемыми богами на Востоке шутки плохи.

– Знаю, почтенная, Восток – дело тонкое.

"Белого солнца пустыни" они, конечно, не смотрели и юмора не уловили.

– Граждане Афин даже своего великого мудреца Сократа судили и приговорили к отравлению за непочтение к богам, – поведала мне будущая тёща, – Сейчас, конечно, и там уже с этим не так строго, но могут быть неприятности.

– Дикие люди! – прикололся я, – То ли дело мы, разноплемённая наёмная солдатня!

Тут уж они обе расхохотались, так что закончили мы эту непростую беседу весело и непринуждённо.

Карфаген в эти дни бурлил. Если не приглядываться к античному стилю архитектуры и одёжки людей, да не прислушиваться к финикийской речи, а анализировать исключительно голую суть – так прямо как наши митинги эпохи Перестройки. Митинговали не только на площадях, но и на всех мало-мальски широких уличных перекрёстках. Пообсуждать политику карфагенские финикийцы, как оказалось, любят ничуть не меньше русских. А учитывая их южные семитские корни, полемизировали они с поистине еврейской напористостью, да ещё и с арабской обидчивостью, и местами их митинги переходили в нешуточные потасовки. Наверное, и до поножовщины кое-где дошло бы дело, если бы не снующие взад-вперёд многочисленные военные патрули ветеранов Ганнибала. Их нетрудно было отличить от городских ополченцев по римским кольчугам, в которые великий Баркид облачил свою африканскую пехоту после первых же побед над римлянами.