Аракчеев: Свидетельства современников

Случай частый. У графа Аракчеева был адъютант г. А.[154] В борьбе с совершенною бедностию, пристал он ко мне, чтобы я упросил Аракчеева взять его в Москву. Решено было ехать: мне с генералом Бухмейером в кибитке, а А. с фельдъегерем на перекладной, и прибыть в Грузино утром 30 ноября (храмовый праздник у крестьян)[155]. Мы выехали из Петербурга вечером, но лошади пристали у нас на половине дороги, и должно было поворотить в Софию[156] для перемены лошадей. Здесь, поправляя под собою сено в кибитке, заметил я, что пьяный камердинер Аракчеева забыл в кабинете трубку с картами, необходимыми по случаю бывшей тогда Турецкой войны[157]. Хотели послать за нею фельдъегеря с камердинером, но А. умолил дать ему эту комиссию, уверяя, что ему крайне нужно поговорить с отцом и что он догонит нас ночью. На рассвете приехали мы в Чудово[158]; ждали часа два и решились уже ехать с повинною, чтобы поспеть в Грузино к обедне, как является сахар наш в виде мумии, но с трубкою. До обеда прошло время в Грузине неприметно, в разговорах между съехавшимися гостями, которых было человек 20; но за обедом едва проглотил г. А. ложку супу, как упал со стула и одеревенел до такой степени, что ни растиранье, ни кувшины с горячей водой, ни зеркало, на лицо положенное, не обнаруживали в нем жизни. Хотя измученный вид его по приезде в Чудово и остаток во фляжке сладкой водки показывали цель поездки его в Петербург, тем не менее каково было мое положение? Решено после ужина ехать в Москву, и покойника, оставленного в нижнем этаже при одной свечке, отвезти ночью в Петербург.

В тишине, в задумчивости, отпили чай; но часов в 8 вечера входит в гостиную верхнего этажа кавалергардский офицер, и все удивились, узнав в нем г. А. Он ничего не помнил и уверял, что спал после обеда; когда же советовали ему возвратиться в Петербург, то заплакал, и это убедило графа Аракчеева взять его в Москву, где и положено начало женитьбы его, впоследствии совершившейся.

Теперь о случае, имевшем значение государственное. На время высочайшего пребывания в Москве приказано было отправлять ежедневно из Петербурга бумаги с фельдъегерями, и один день с флигель-адъютантом, другой же с адъютантом графа Аракчеева (для экономии в прогонах). Все привезенные ими депеши разбирал я, и следующие в собственные Его Величества руки отдавал привезшему, а прочие распечатывал граф Аракчеев. В числе первых бывали листовые конверты, без надписи и с странною печатью; об одном из них сказал мне флигель-адъютант Марин[159], что получил его от камердинера Мельникова[160] и что Государь изволит знать, от кого[161]. После чего и не обращал уже я внимания на конверты сего рода; только впоследствии сказал об них графу Аракчееву, который с усмешкою отвечал: «Мельников важный человек!»

По возвращении в Петербург графа Аракчеева около 18 декабря 1809 года, спрашивает он у меня, когда пришел я с бумагами: «Что слышно новенького?» Не привыкши к таким вопросам, я сказал, что ожидают в городе каких-то перемен. «Да и мне граф Румянцев сказывал, что все новости в Москве готовились», — был ответ графа. Тут показал он свое малодушие. При неограниченной власти, какую он имел, ему досадно было, что новости сии скрыты от него. Он готовился ехать в Грузино; но Государь задержал, обещая прочесть с ним наказ Совету (Государственному). Хотя, по словам его, он отзывался, что труд будет напрасен, ибо он гражданской части не знает, но приметно было желание узнать то, что всех занимало. Один вечер Государь хотел прислать за ним; он и дожидался. Но докладывают, что Сперанский прислан от Государя. Не прошло десяти минут, как граф, отпустив Сперанского, спросил меня с делами. Я и не видывал еще его в подобном бешенстве. Не стал слушать бумаг и приказал прислать их в Грузино, куда сейчас он отъезжает. После рассказывал, что Сперанский привез ему одно оглавление, дабы на словах рассказать существо новой организации; но он не стал ничего слушать и отпустил его с грубостью и послал письмо к Государю об отставке. Тут припомнил он мне безыменные конверты, в Москву присланные. Три дня проведено в беспрестанной пересылке фельдъегерей в Грузино, но 30 декабря граф приехал в столицу. Сей и последующие дни прошли в объяснениях, прочитано образование Совета, и (по словам графа) на вопрос Государя: «Чем хочешь быть, министром или председателем?» — граф Аракчеев отвечал, что «лучше сам будет дядькою, нежели над собою иметь дядьку». Вечером после сего, 31 декабря, Государь прислал в подарок графу пару лошадей с санями, что крайне его порадовало, ибо едва ли не первый это случай был в столице.

1810 год. 1 января 1810 года, возвратясь из дворца, он объявил, что сделан председателем военного департамента Совета[162] и что министр будет другой, почему и отказывается от дел наших. Но как ошибся в перемене места!