Читаем Аракчеев полностью

Князь С. Г. Волконский оказался однажды замешанным в одну из таких историй. Начальник его генерал-адъютант Ф. Ф. Винцингероде, возглавлявший в сентябре 1812 года полки, защищавшие дорогу из Москвы в Петербург, дозволил своим офицерам добывать требуемое для снабжения войск продовольствие и фураж посредством реквизиций у местных помещиков. Возмущенные помещики обратились с жалобами в Петербург. В ответ на них Аракчеев послал Винцингероде запрос. Тот вместо того, чтобы учтиво все объяснить, вспылил и написал письмо прямо к государю. С этим письмом был послан в столицу князь Волконский.

По заведенному порядку Сергей Григорьевич попал сначала к Аракчееву. Сказал ему, что привез от своего начальника депешу для передачи в руки государю. Узнав о содержании депеши, граф тут же согласился доставить Волконского в кабинет к Александру. В тот же день князь был принят Его Величеством наедине и вручил ему послание Винцингероде. После короткой беседы Александр сказал Волконскому, что перед отправлением увидится с ним и передаст ему для генерал-адъютанта личное свое письмо. Пять дней ждал после этого Волконский новой встречи с императором. Не дождавшись, обратился к Марии Антоновне Нарышкиной, сын которой, Лев, был его сослуживцем. Просил ее поговорить с государем, чтобы он принял его побыстрей.

Благодаря ходатайству Марии Антоновны Волконский на шестой день был принят Его Величеством. То, что князь-фельдъегерь услышал на этом приеме от своего государя, надолго оставило в нем удивление. «Вот тебе письмо к Винцингероде, — сказал Александр, — он поймет меня и убедится, что я имею полное уважение и доверие к нему, но в ходе дел административных надо им давать общий ход, и поэтому, как те бумаги, которыми он был недоволен, так и те, которые впредь могут быть ему не по мыслям и сердцу, пусть его не тревожат, и пусть он кладет их под красное сукно и не дает исполнения. Он и я, мы друг друга понимаем, и ему нечего тревожиться. Поблагодари его от меня за преданность и службу. Через несколько часов потребует тебя для отправления граф Алексей Андреевич, ты не говори, что я тебя требовал к себе и что ты получил от меня конверт для вручения Винцингероде». Много лет спустя Сергей Григорьевич опишет эту встречу с императором Александром в своих «Записках». И слова Его Величества об Аракчееве выделит особо: «Я указываю на эти последние слова, — заметит он, — как на странный факт того, что Государь себя подчинял какой-то двуличной игре с Аракчеевым, и как доказательство силы Аракчеева у Государя».

Следующая история также немало свидетельствует о положении Аракчеева при дворе и приоткрывает кое-что из его характера. Новгородский губернатор П. И. Сумароков распорядился, дабы помещики губернии, выставляя крестьян на военную службу, давали в казну денег в размере стоимости их годового провианта, тогда как во всех других губерниях брали с дворянства деньги только за трехмесячный провиант. Одновременно губернатором было дано повеление о том, чтобы крестьяне взяли в губернском городе муку, отвезли бы ее в свои деревни и там пекли из нее сухари, которые затем сами бы и привозили в Новгород.

Аракчеев узнал об этих распоряжениях губернатора от управляющего Грузинской вотчиной Ивана Дмитриева. Возмущенный, он решил призвать Сумарокова к порядку. В письме в Новгород от 29 августа 1812 года граф сообщил, что Комитет внутреннего ополчения запретил брать с дворянства деньги в сумме более чем за трехмесячный провиант и рекомендовал взятое сверх этого зачесть помещикам в число подушного сбора или возвратить им. «Я обо всех оных распоряжениях, — выговаривал Аракчеев инициативному губернатору, — вносил записку в Комитет гг. министров, где не только я, но и все министры не верят распоряжению, ибо оное можно только делать для разорения крестьян. По всем сим причинам и более потому, что война нынешняя должна будет продолжиться долгое время, то и нужно крестьян не как господину, но как чиновнику Российской империи сберегать на будущее время». Для подтверждения своих слов граф прилагал к письму копию с комитетского журнала. Казалось бы, губернатор должен был немедленно подчиниться и отменить изданные распоряжения. Но нет — его превосходительство продолжал настаивать на своем. Пришлось графу повторить свое увещевание. «Письмо ваше от 8 сентября я получил, — писал он в Новгород 9 сентября, — а как в оном изволите доказывать и одобрять сами, вами же самим сделанные распоряжения, то мне и не оставалось более ничего, как оное в оригинале представить государю императору. Его императорское величество изволил увидеть, что конфирмированное его величеством положение о приеме с новгородских дворян за провиант на три месяца вместо двенадцати вы не одобряете, тогда когда оное от государя приказано исполнить».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии