Арабо-израильские войны

Евреи действительно были у ворот, но в большой опасности. Джозеф Нево бросился к передней аутомитрайезе и в одну секунду понял, почему она встала: все четыре колеса были пробиты, башню заклинило, экипаж лежал недвижимо в лужах крови.

После этого арабы сосредоточили огонь на бронеавтобусе. Его тонкое бронирование не выдерживало выстрелов в упор, и среди саперов появились первые раненые. Наконец автобус остановился. Подхватив раненых, саперы покинули его, но побежали не к решетке, а в здание "Таннус". Эфраим Леви уже ничего не мог поделать. Он понял, что штурм Яффских ворот теперь окончательно провалился.

В том воцарившемся хаосе успешной оказалась лишь диверсионная акция "палмахников" у ворот Сиона. Узи Наркисс с подчиненными без потерь взобрались по склону горы Сион, которая несколько тысяч лет символизировала для евреев сам город Иерусалим. Они очутились среди могильных надгробий армянского кладбища, прямо у основания конической башни церкви Успения Богородицы, где по преданию в свое время бывали и Дева Мария, и сам царь Давид. Один бросок отделял их от зубчатых стен крепости.

Рассчитывая повторить свой успех у деревни Кастель, они обрушили автоматический огонь по зубцам крепости, надеясь максимально смести оттуда всех защитников. Арабы, в свою очередь, ответили бросками гранат, но множество могильных камней пока обеспечивали хорошую защиту солдатам бригады "Харель".

"Эль-Кодс на грани падения. Где же Сын Пророка?" - подобными криками Абдулла Телль был поднят прямо со своей походной койки, в комнатке комиссариата полиции в Иерихоне. Перед ним была целая группа палестинцев, посланцев Высшего арабского комитета. Они сотрясались от рыданий и вздымали руки, описывая то ужасное положение, в котором очутились их единоверцы внутри Старой крепости. Боеприпасы были исчерпаны, а евреи нажимали со всех сторон (так им казалось). Паника охватила население. Подхватив детей, но бросая все нажитое, многие семьи уходили к воротам Сент-Этьен на восточной стороне, чтобы успеть спастись сквозь них в самую последнюю минуту. При этом наиболее почитаемые мусульманские святыни - мечеть Омара ("Купол на камне") и мечеть Аль-Акса у них уже оказывались за спиной, то есть фактически отдавались врагу. Покоритель Кфар Этциона постарался, насколько возможно, успокоить их и, напоив кофе, отправил в Амман, прямо в королевский дворец. При этом он позвонил и предупредил царедворцев, какого рода делегация направляется к ним.

Тем временем полицейский командир, иракец Фадель Рашид, искал помощи по всем азимутам. Ему удалось связаться с Фавзи Эль-Каукджи. Бравый ливанец тут же ответил: "Иду на помощь! Евреи будут сброшены в море!" (Но не пришел и не сбросил.) Было начало третьего ночи, как все в той же комнатке комиссариата полиции зазвонил телефон. Трубку снял адъютант Телля. Внезапно он побледнел и, протягивая трубку майору, прошептал дрогнувшим голосом: "Его Величество..." Действительно, на другом конце провода был сам король Абдалла. Он принял свое решение - его армия не должна теперь просто угрожать Иерусалиму, она должна была его захватить. Король конечно же не мог оставаться безразличным к судьбе "святого города", тем более что у него тоже создалось впечатление, что город вот-вот падет и на следующее утро сионистский бело-голубой флаг взовьется над мечетью Аль-Акса, где похоронен его отец (а евреи будут плевать на эту святую для него могилу - так заявили ему его ночные гости).

В противоречие обычной практике, король не обратился к английскому генералу, который несомненно опять бы стал под каким-нибудь предлогом "притормаживать" его распоряжение, следуя инструкциям из Лондона. Вместо этого он отдал приказ напрямую командиру 4-го механизированного полка, который находился на виду у Старой крепости: "Мой сын! Я встретился с палестинскими вождями, которых ты направил ко мне. Мы не можем ждать больше... Иди, спасай Эль-Кодс!"

Приблизительно в то же время внезапное затишье воцарилось в городе. Арабы сочли, что евреи перестраивают свои ряды, чтобы обрушить на них новый, теперь уже окончательный удар. Действительно, в штабе "Хаганы" шла в тот момент очень оживленная дискуссия. И если сам Давид Шалтиель настаивал на продолжении штурма, то другие во главе с Эфраимом Леви утверждали, что новая попытка приведет только к новым потерям и может в недопустимой степени уменьшить их общий потенциал. Сионистские вожди тогда просто не знали, на каком пределе находились мусульманские силы, и, случись штурм, вместо огневой бури они смогли бы предложить им только редкий дождик из ружейных пуль.

Следующий час определил все: из Аммана пришло сообщение: "Легион уже на марше". Посыльные тут же побежали вдоль стен, выкрикивая: "Держаться любой ценой. Помощь близка". В это же самое время Натан Лорх получил другой по содержанию приказ: "Срочно эвакуируйте всех раненых и погибших, затем баррикадируйте изнутри все дверные и оконные проемы в здании "Таннус". Пройдет почти что двадцать лет, пока израильский флаг действительно взовьется над Башней Давида.

* * *