Аптекарь в СССР

— Да вот, ехал на машине по улице, а мне трамвай путь преградил. А я, вместо того, чтобы затормозить, по привычке руль на себя рванул и педаль газа в пол. Думал сверху этот трамвай, как на самолете, облететь. Но не рассчитал и врезался в эту железяку.

Любопытно, что сейчас у Валеры не было ни автомобиля, ни прав. Зато он был большим человеком в клубе, нечто вроде завхоза и администратора. Отвечал за аппаратуру, имел ключи от служебных помещений. В общем, если бы Валера «Летчик», взял Ваню под крыло, то никто на него рыпаться не стал бы, под угрозой возникновения неприятностей и возможного отстранения от сего очага культурной жизни города.

Оставалось только если не подружиться (самому неохота), то стать нужным Валере Летчику, чтобы пользоваться его покровительством. Ты мне — я тебе. Но что может заинтересовать такого безбашенного персонажа? Привратника в мир секса? Тут Ваня долго не думал: или стимуляторы, или легкие наркотики. С наркотой связываться не хотелось, но аналоги можно и подогнать сему страждущему. Он же фанатеет от эзотерики.

Всем было известно, что Валера дружил с одним полоумным художником, который контактировал с инопланетянами и даже побывал на какой-то звезде. Этот малахольный художник был убежден, что инопланетяне рано или поздно снова заинтересуются его творчеством и войдут с ним в контакт, чтобы распространить его искусство по всей Вселенной. Один раз этот живописец даже спрыгнул с балкона, абсолютно уверенный, что на летающей тарелке его подхватят. Увы, это был всего лишь второй этаж. Поэтому галлюциногены…

Ему они явно необходимы. А сорный грибок спорынья на колхозных полях всегда хорошо родится. Он же сырье для ЛСД. К тому же, по виду, Летчик так и не освоил учебник «Природоведения» за 6 класс, так что ничего не поймет. Только вот светиться все равно не хотелось. Что же, первый день живем! В старой французской комедии «Откройте полиция» с Филиппом Нуаре в главной роли, главный герой, полицейский, чтобы тесно законтачить с начальником участка, стал приносить ему лекарство — спрей для носа. Только добавлял туда кокаин. Начальник был бодр и весел, когда лечился этим элитным спреем. Так как знаменитый белый порошок, вытяжка сока из листьев коки, способен вызывать у человека такой мощный прилив сил, вплоть до чувства эйфории.

Что же, так же поступит и Саблин. Жаба на миг овладела сознанием парня. Брысь! Надо, Федя, надо! К тому же, обстановка располагала. «Эх-ма, эх-ма, снова к нам пришла зима. А с семнадцатого года — у нас хреновая погода». Декабрь, снег, лед, холода, все шмыгают носом. Изготовив препарат (нельзя сказать, что это было легко), Саблин отловил Валеру Летчика у клуба (скромность конечно украшает мужчину, но настоящие мужчины в украшениях не нуждаются) и начал излагать свой вопрос:

— Привет! Я Ваня Саблин. Учусь на фармацевта, помогаю бабе Фросе-травнице и вообще свой человек в мире медицины. У нас бывает академики консультируются. Я смотрю друг ты немного простыл, а у меня как раз есть новое лекарство. Большой дефицит. Экспериментальная разработка отечественной медицины. Им космонавтов лечат. Попробуй! Не пожалеешь.

— Хорошо, — ответил Летчик, привыкший, что из всего в этой стране создают дефицит. — Тебе что?

— Да вот хочу в клуб заглянуть танцы. Хотелось, чтобы все ровно было. Мне скандалы не нужны.

— Хорошо, я замолвлю за тебя словечко перед завсегдатаями. Бывай!

И работник клуба авиастроителей ободряюще подмигнул Ване. Типа намекнул, правильной дорогой идете, товарищ. Действуй дальше.

Валера Летчик сразу и не понял, что парню, к нему подвалил, всего 15 лет. Саблин еще заметно вырос, 173 сантиметра это уже было вполне прилично по нынешним меркам. Выглядел он уже достаточно взросло, на все семнадцать. Кроме того, внутреннее содержание этого юного тела, выражающееся в речи и жестах, не позволяло заподозрить, этот парниша только совсем недавно пребывал на уровне детского сада. Так что все было в норме.

Тем временем засверкали первые искорки в советском узоре после воцарения Андропова. То тут, то там, мелькали слухи, что конторские провели облаву в кинотеатре во время сеанса, или в магазине, в котором выбросили дефицитную еду, внезапно перекрыли вход и перешерстили покупателей. Это было по меньшей мере странно. То есть комитетчики ловили людей, которые просто хотели есть. Зачем людям еда? Это не по-советски. «Нет ни хлеба, ни картошки, ем кору и лебеду. А за Сталина родного в воду и огонь пойду» — вот наш девиз. Хватали простых работяг. При этом сотни тысяч алкашей по всей стране конторских абсолютно не интересовали.

В стране творилось какое-то безумие. Поговаривали, что скоро даже на поход в уборную введут специальные пропуска. Нечего мол часто ходить! Народ роптал: «Это уже коммунизм или будет еще хуже?». Когда же в кинотеатрах показывали фильмы про революцию, люди в темноте зала кричали юнкерам, обороняющим Зимний Дворец:

— Родненькие! Держитесь до последнего!