Аптекарь в СССР

Первый визит к Ивану был не родителей, а следователя. Боже мой! Какие до боли знакомые лица! Этот работник милиции сильно смахивал на моржа. Он был толстоват, лысоват и обладал такими же по форме усами, как и это ластоногое. Но пахнул этот двойник моржа весьма хорошим парфюмом. И это посещение приятным Иван бы не назвал. Следователь сразу начал его давить, словно серый волк козленочка.

— Следователь Сычев. Ну рассказывай скорей как ты до жизни такой докатился?

Глазки следователя Сычева хитро улыбались, и он явно смаковал текущий момент. Спесивый болван, явно считающий всех, кто ниже его по социальной лестнице, грязью и тротуарным плевком.

— Саблин Ваня. Не понимаю, о чем это Вы?

— Ты мне свои увертки брось! У меня все материалы собраны, что ты на лестнице попытался напасть на учащегося Ларина, а когда тот увернулся, то ты, не рассчитал своих сил и покатился по лестнице. Это же подтверждает и учащийся Лосев и другие ребята. Все так? А это — злостное хулиганство. Статья двести шестая, часть два. До пяти лет. Подписывать документы с повинной будем? Тогда я все замну. Отделаешься легким испугом.

Вот же сученок! Долбоособь! Цепной пес режима! Урою! В попаданце закипела холодная ярость. Эта тварь даже не уподобилась сделать вид, что ведет объективное расследование несчастного случая в школе, чуть было не повлекшего за собой смерть ученика. Сразу состряпал дело на потребу партократа Ларина-старшего, в котором извратил факты так, что Ваня же во всем и оказался виноват. Берут все. И не только деньгами. Услугами. Помощью. А дельный дознаватель все ходы-выходы прекрасно знает. И может повернуть любое дело так, как ему захочется. Беспредел, без сомнения. Да, это не Анискин, совсем не Анискин! Интересно тут девки пляшут…

И действительно, в тесном юридическом мире, где известно друг о друге больше, чем в какой-либо другой профессиональной среде, все знали, что Сычев был послушным следователем. Именно это качество легло в основу его стремительной карьеры и обещало ему дальнейшее продвижение по службе. Ведь послушание — очень ценное качество в глазах тех, кто занимается расстановкой кадров. На аппаратном языке это свойство называлось здесь «зрелостью» и «умением ориентироваться в обстановке». Самому же Сычеву нравилось внушать страх, и он умел это делать. Он «колол» самых отпетых бандитов, чем и был печально известен в северных тюрьмах, колониях и пересылках.

— Все было с точностью наоборот, — начал оправдываться вселенец в тело Саблина, искренне пожалевший местное правосудие и его жертвы. — Это как раз Ларин вместе с Лосевым столкнули меня с лестницы. Вся школа это видела. А у вас какая-то ерунда написана. Такое только с пьяну можно сочинить.

— Ты еще и клевещешь? Смотри! У тебя характеристика в школе не очень, я уже проверил. А вот Ларин, которого ты обвиняешь, на хорошем счету.

— Еще бы с его то папашей!

— Да как ты разговариваешь с представителем правоохранительных органов? Щенок! Да ты у меня по малолетке в колонию загремишь!

— Чем больше с вами общаюсь, тем больше удивительных вещей слышу!

Часть больных еще пребывала в отключке, но большинство, привлеченные этой склокой, уже грели уши. Еще бы, такой бесплатный цирк!

Все, хватит представлений! Разговаривать с этим идиотом бесполезно. Его развязная манера речи и обвинительные слова, по-видимому должны были вызывать внутренний трепет у опрашиваемых. Возможно, этот метод работал с тем кругом лиц, с которым Сычев привык иметь дело. Но с ним — нет.

Кто не с нами — тот против нас! Понятно, что Ларины младший и партократ-старший, следователь Сычев, Лось — все это мерзавцы первостатейные. Кандидаты как сорняки на прополку. Отбросы общества! Помойка! Земля чище будет, если таких подонков на ней не станет. Вот ведь человеческий мусор! Хорошие люди мрут как мухи — от болезней, в катастрофах, просто не выдерживает сердце. А эти твари живут и радуются жизни! Но сейчас с ними разбираться не время и не место. Волшебная сила пока нужна не на карательные акции, а на восстановления этого организма. Так что пока гуляйте, дефективные.

— Товарищ следователь, — понизил голос Ваня до тихого шёпота. — Мне что-то нехорошо. Можно позвать медсестру?

— Подпиши бумаги и позову, — Сычев, этот «оборотень в погонах», тоже за компанию понизил голос, чтобы его не могли услышать другие больные.

Так они препирались еще пару минут, пока Ваня вдруг заразительно не рассмеялся, так что и остальные больные невольно заулыбались, а потом закричал:

— Сестра! Сестра!

Когда полная санитарка колобком вкатилась в палату, парень, не мудрствуя лукаво, сказал:

— Что-то мне нехорошо, нужно поспать. А следователь уже уходит.

Сычев скривился, как будто обнаружил в своей обеденной тарелке кусочек кошачьего дерьма. Но санитарка с бульдожьей хваткой постепенно выперла следователя-отморозка, сообщив, что больной только вчера поступил из реанимации и еще очень слаб.

— Заходите через пару дней, — отмела она все возражения Сычева, — а у больных сейчас завтрак начнется.