Апсихе (сборник)

В свою очередь Апсихе очень интересовали те мужчины. Она думала, что одна из ее, родившейся такой, какой родилась, обязательных жизненных задач — доставлять удовольствие мужчинам. Что ж, земля живительной силы, принадлежащая троице, была самой что ни на есть прекрасной возможностью начать эту задачу осуществлять. Так как Вожак дурачился и не появлялся — наверное, нашел какое-нибудь занятие, вдохновляющее самозабвенность, — Апсихе могла встретиться с теми, кто заплатил и потому, может, не захочет отшатнуться от нее, как те другие, трусы. Кроме того, она должна была встретиться с женатыми мужчинами, которые, наверное, не ходят на концерты, имеют детей, как минимум, в два раза старше нее, обычно они остаются тайной, их облика она себе не представляла. Ждет не дождется, когда сможет их увидеть, потому что ведь, думала, во время такого свидания случается не только физический акт, но и разговоры, пусть коротенькие, так что Апсихе надеялась услышать об их жизни, семьях, путешествиях.

Пожалуй, самым красивым и правильным Апсихе казалось то, что теперь возможность обладать ею предоставляется не тем, о ком раньше мечтала в тоске, не тем, кто талантливее и красивее других, а тем, мимо кого она проходила не обернувшись. Ей это напоминало лекции в лучшем университете человечности — слиться с теми, чьи на первый взгляд отвратительные прикосновения, или вызывающие дрожь отвращения глаза, или мгновенно отталкивающее тело на минуту-другую должны были стать желанными. Нежеланных мужчин нет, думала она, это выдумка, что не каждый полудурок в тысячу раз благороднее Вожака. Теперь сможет отдаться всем мужчинам, когда-либо отвергнутым мысленно или словами.

Тело будет учить голову науке сердца — неохладимому теплу рта.

И это их — мужское — воображение, их неоднородное, неоднодонное невообразимо прекрасное воображение! У нее будет возможность краешком глаза заглянуть в их мечты! Конечно, надо будет очень постараться быть такой, чтобы они захотели признаться ей в хотя бы маленькой истине, она должна будет стать бесконечно близкой. Быть их подругой, подругой, для которой нет ничего важнее, чем улыбка друга! Апсихе обнимет их, обнимет каждого, не потеряет никого, нежно прижмет, переберет пальцами волосы, кончиками пальцев погладит лицо, губы и плечи, обнимет, как мать, дева, как женщина, как человек, как сон, чтобы они заснули или протрезвели, или чтобы не забыли передать нежность дальше.

Так думала Апсихе и поняла, что в данный момент нет на земле более подходящего для нее места и более подходящей для нее троицы.

Возвращаясь после визита к троице, Апсихе думала: что же такое совершенная куртизанка? Совершенная куртизанка — это абсолютно свободное тело. Как можно менее зависимое от головы и чувств, но полное непредсказуемой витальности. Совершенная куртизанка танцует для клиента каждым кусочком и косточкой своего тела, впивается ему в губы, в зубы, в нёбо, перебирает все неровности языка, блеет, как овца в течке, или замирает, как никто, и призывает его к себе сладострастнейшими глазами всех женщин, она трется и трогает, а ее стоны значат только родильный крик или смертную агонию.

Совершенная куртизанка еще не встретила Вожака.

Совершенная куртизанка — это та, которая заставляет полюбить ее чисто и глубоко, всем сердцем.

Вот для чего теперь будет жить Апсихе.

Ну конечно, берите все, все кому не лень, берите, хватайте, покупайте, тяните, все, кроме Вожака, кому единственному Апсихе отдана с неизвестно каких пор, безусловно — но берите, не стесняйтесь, если у вас нет денег и удачи забрести туда, в землю живительной силы, где царствует троица, тогда в лесочке, на ветках, в гостиничной кровати, в квартире, берите, лижите сахар, голубочки, лижите сахар. Голубочки.

Вот ради кого теперь будет жить Апсихе. Вот кто теперь, будто великан крошки в своей ладони, вмещал все ее таланты и все желания.

Основной чертой Апсихе была изменчивость. Когда ты — никто из всех. Когда дом — нигде из всего. Когда испытывала то, чего — раньше уже слышала — ей не хватает, не чувствовала ничего особо нового. А когда осуществляла свою задачу — не в наполненной замечаниями определенности всезнающих придурков, цитирующих книги, — она избегала изменений, расширяла то, что было, до размеров того, что случилось.