Апшерон

- Именно "реализмом" иногда прикрываются самые заядлые консерваторы, на лице управляющего опять промелькнула улыбка, но Фикрат уже не обманывался в ее значении: твердость в голосе Исмаил-заде говорила, что кроется за этой улыбкой. Покраснев, инженер опустился на стул, договаривая свою речь уже мысленно: "Что ж, мое дело было предупредить, а там посмотрим, кто прав!"

Исмаил-заде обвел глазами присутствующих и понял, что Фикрат далеко не одинок и что другие руководящие работники треста, повидимому, тоже относятся отрицательно к предложенным условиям соревнования, как нереальным.

"Не следовало, пожалуй, так резко обрывать инженера. Другие могут воздержаться от выступлений, а нет ничего хуже, когда болезнь загоняется внутрь", - подумал он и обратился к участникам совещания:

- Кто хочет говорить, товарищи? Высказывайтесь. Быть может, эти условия и в самом деле нереальны?

Поднялся буровой мастер, сидевший рядом с Рамазаном.

- По-моему, - медленно заговорил он, - нельзя пройти мимо того, что сказал товарищ Фикрат. Разумеется, считать эти условия утопией - это значит впадать в крайность. Но мы можем впасть в другую крайность, если сочтем их легко выполнимыми. Прежде всего потому, что здесь составители условий не учли недостаток рабочей силы и слабую квалификацию наших рабочих. Мы хотим перейти на турбинное бурение. Но на кого мы при этом будем опираться? На плохо обученных ребят, которых у нас в тресте больше трех тысяч? Пусть товарищ Исмаилзаде не обижается на меня, - он всегда работал в передовых трестах, а мы всегда хромали. И не без причины отрасль у нас наиболее трудная. Товарищи хорошо знают, с какими трудностями сопряжена закладка каждой морской буровой. Возможно, в будущем нам удастся довести выполнение плана до ста двадцати процентов, но при нынешних условиях нам такого плана за полгода не поднять.

Исмаил-заде видел, как некоторые одобрительными кивками выражали свое согласие с доводами этого небезызвестного в тресте мастера, но не терял уверенности в своей правоте. Три недели подряд он наблюдал за всей деятельностью треста и пришел к непоколебимому убеждению, что только в результате массового движения - социалистического соревнования - удастся вывести трест из прорыва. Многолетний опыт работы подсказывал ему, что строить свои расчеты только на объективных условиях работы нельзя. Решающее значение имели настроения живых людей, опытных инженеров и старых производственников, которые несли на себе главную тяжесть работы, их влияние на весь коллектив рабочих. И управляющий с волнением ждал, что скажут другие мастера нефти.

- Тимофей Сидорович, - обратился он к мастеру сто пятьдесят четвертой буровой, - а что вы скажете?

Высокий и худой старик с продолговатым лицом и спокойными светлоголубыми глазами степенно поднялся с места.

- Я мог бы сказать многое, но не хочу говорить долго. Меня удивляет одно: почему молодежь, наша советская молодежь, стала помехой для некоторых наших товарищей? Надо любить молодежь, товарищи. Да, надо любить ее. И будет более правильно, если мы так поставим вопрос: нефть - друг молодежи, и молодежь - друг нефти. Вот тогда дело пойдет. Если у кого на буровой молодежь, как говорят, путается в ногах, пусть присылают ее на мою буровую. Что же касается условий соревнования, каждый из обозначенных здесь пунктов дороже золота. Я - за принятие этих условий. - Заканчивая свое слово, произнесенное с непоколебимой уверенностью, он повысил голос, и в спокойных глазах его блеснул огонек.

Это выступление старого мастера произвело впечатление на участников совещания. Даже Фикрат задумался: "А не ошибаюсь ли я?"

- Тимофей Сидорович, - спросил он, - может быть, вы все же разъясните нам, на что вы рассчитываете?

- Как это - на что? - откликнулся мастер с места. - На себя, на моих рабочих. До сих пор работали плохо, а теперь должны работать хорошо, вот и все!

Затем взял слово Рамазан.

- Вы знаете Мехти Кулиева, - обратился он к присутствующим.

На него посмотрели с недоумением.

- А кто он такой? - спросил один из инженеров сидевший справа от мастера.

Рамазан обернулся к нему, насмешливо бросил:

- Вы не знаете нашего прославленного Героя Советского Союза?

- Да, но разве он имеет к нам какое-нибудь отношение? - снова спросил инженер.

- Имеет. Он из тех ребят, к которым вы относитесь с таким пренебрежением. До вчерашнего дня этот парень работал на буровой, а сегодня - он герой. Я вас спрашиваю: если на фронте наши ребята громят фашистов, получают звание Героя, то почему они, придя к нам на промысел, не могут стать героями? Товарищ Фикрат, ведь вы еще сами молоды. К лицу ли вам относиться так к молодому поколению рабочего класса? Вы простите меня, я не ахти уж какой грамотей. Но все же разрешите напомнить вам слова, написанные товарищем Сталиным еще в 1928 году о том, что нам удается побеждать потому, что старая и молодая гвардия идут у нас вместе, в едином фронте... Лучше бы вам не сеять раздора между молодежью и стариками.

Не говоря больше ни слова, Рамазан сел.

- Что же ты предлагаешь, уста? - спросил Исмаил-заде.