АПРК «Курск». 10 лет спустя. Факты и версии

— Мы очень дружили с Лешей Коломейцевым. Вместе прошли учебку в Северодвинске, потом служили в одном экипаже. Он был турбинистом и на «Курске» пошел в командировку. Когда его родители приезжали, я с ними разговаривал. Было очень тяжело, и мы все плакали. Леонов Дима — тот всегда веселый был. Я не помню, чтобы он на кого-то обижался. Садовой Вова был турбинистом в моем отсеке. Я когда пришел молодым, он мне все показывал, рассказывал, учил. Очень терпеливый был. Раз объяснит, если ты не понял, то объяснит еще и еще, пока наконец не поймешь. С Ромой Кубиковым мы были земляками. Он был настоящий парень. Вместе ездили в отпуск. Заезжали в гости к моей сестре. Она тогда всего наготовила… Мы сидели и рассказывали ей про нашу службу. Аненков Юра — тоже был мой земляк из Курска. Мы даже жили с ним недалеко друг от друга. Он был небольшого роста и рыжий. Мы его так и звали — Рыжий. Очень увлекался спортом и все свободное время качался. Очень хорошо стриг, и весь экипаж к нему выстраивался на подстрижку. При этом я не помню случая, чтобы он кому-то отказал. Вообще все до одного были классные ребята. Теперь все никак не могу поверить, что никого из них никогда уже больше не увижу. Все кажется, что вот-вот кто-нибудь из них зайдет. Вообще на «Курске» весь экипаж был какой-то очень умный, и офицеры, и мичмана, и матросы. Они всегда все обо всем знали!

Нас обступают матросы, и разговор заходит об Андрее Дрюченко.

— Андрюша тоже с нашего экипажа. Служил у нас электриком. На нем весь дивизион держался. Хорошо во всем разбирался, как говорится, с закрытыми глазами. Был безотказен. Комдив его только и просил: «Андрюша, пожалуйста, сделай то-то и то-то». Андрюша молча засучивал рукава и делал.

Очень хороший был товарищ и человек!

Матрос Дмитрий Котков служил у нас на «Воронеже» некоторое время. Прекрасно разбирался в технике. Мог без всяких схем чинить радиоаппаратуру.

Коля Павлов — из молодых матросов. Успел закончить педагогическое училище. Общаться с ним было очень приятно. Воспитанный, очень вежливый и дисципинированный, все понимал с полуслова. Учился всему сам и быстро все освоил. Очень просился на «Курск», хотел поплавать. Говорил: «Если я не буду ходить в море, что расскажу своим ученикам, когда вернусь домой?»

* * *

Только 12 ребят из экипажа «Курска» вернулись на землю, чтобы навечно лечь в нее. Остальным стало могилой море. Будут ли они когда-нибудь преданы земле или навечно упокоятся в этой стылой обители мореплавателей всех времен и народов?

Дмитрий Колесников, Виктор Кузнецов, Андрей Борисов, Рашид Аряпов, Сергей Садиленко, Роберт Гесслер, Роман Мартынов, Алексей Коркин, Александр Бражкин, Михаил Бочков, Вячеслав Майнагашев, Роман Кубиков…

Иногда мне кажется, что не случайно их вернулось на землю ровно 12. Именно 12 апостолов ушли от Спасителя, разнося Благую Весть. 12 посланцев отправили на землю и мученики «Курска». Их весть была страшной, но они исполнили свой скорбный долг и сообщили миру о судьбе своих товарищей.

Я не верю в нелепую случайность. Я твердо верую в то, что подвиг «Курска» не был напрасен. Быть может, Высший Разум еще не раскрыл нам всего, что было задумано им, быть может, мы просто не можем пока многого понять из того, что Он хотел нам поведать, быть может, в искупительную жертву принесла Россия лучших своих сыновей? Но ведь вернуло же море нам 12 наших мальчиков! Поймем ли мы когда-нибудь этот знак свыше…

* * *

Из экипажа «Курска» в живых осталось всего несколько человек. Судьба ли смилостивилась над ними, ангелы ли хранители оказались сильнее силы рока, этого нам не дано знать. Но то, что, благодаря Господа за свое спасение, эти люди все оставшиеся годы будут жить с чувством непроизвольной вины, это уж точно.

Капитан 2-го ранга Михаил Коцегуб должен был, вернувшись с классов, идти на боевую службу вторым командиром «Курска», а после планировавшегося вскоре ухода Геннадия Лячина на пенсию собирался принять от него корабль. Михаил опоздал на какие-то два дня. Он приехал в Видяево, когда «Курск» оттуда уже ушел. Если бы успел, обязательно пошел бы на нем в море. Михаила я увидел в Доме офицеров, где он руководил встречей и отправкой родных погибших, пробивал транспорт, договаривался насчет билетов. Затем, когда в одной семье мне показали фотографии экипажа и сказали, что вот это и есть Михаил Коцегуб, я в первый момент не поверил своим глазам. С фотографии на меня смотрел молодой улыбающийся парень, в ДОФе же я видел почти старика. Горе сильно меняет людей. Спустя несколько дней мы с Михаилом переговорили накоротке и договорились о следующей встрече.

— С «Курском» из моей жизни ушло все, — говорил он мне, куря сигарету за сигаретой. — Ушел навсегда мой мир, ушли навсегда мои друзья. Я теперь остался совсем один. Я расскажу вам о ребятах все, что помню. Это тоже мой долг перед ними.