Априори добра и зла

Когда Ольга вышла из квартиры, Ника налила себе полный двухсотграммовый стакан водки и выпила его залпом.

Она осталась наедине со своими мыслями. Теперь они были кардинально противоположны тем, которые всю жизнь до этого дня наполняли ее сознание. И самое страшное, что она увидела мир куда более скверным, чем та бабка, созерцающая алкашей и переполненные мусорные баки.

Ника впустила ненависть в свое сердце, и это грозило тем, что ее созидающая сила могла превратиться в силу зла. А зло, как известно, не чтит границ и рамок, имея одну только цель — проявляться!

Морально изможденная и уже достаточно охмелевшая, Ника уснула, что хоть на какое-то время избавило ее от душевных терзаний.

Ближе к полудню, когда солнечные лучи стали проникать через окно в комнату, она пробудилась. Тяжелый груз снова лег на ее сердце, когда вернулось понимание, что все с ней случившееся не кошмарный сон, а уничтожающая, грязная реальность.

Ника испытала отвращение к своему телу, когда увидела на нем напоминания об изнасиловании. Она будто снова ощутила прикосновения потных рук своих палачей. То, как они облизывали ее грудь и шею, хватали за волосы, когда по очереди кончали в нее, шокирующими вспышками всплывало в памяти.

Стыдясь самой себя, она снова обернулась в одеяло и, не отдавая отчета своим действиям, пошла в душ. Слезы полились из ее глаз, и истерика захлестнула девушку, сидящую на корточках в душевой кабине. Затем, сбросив с себя промокшее насквозь одеяло, охваченная безумием, Ника схватила мочалку и с силой стала тереть между своих ног.

Торнадо раздирающих разум мыслей еще с большей силой ворвалось в ее сознание. Она подумала о Богдане, и удары сердца стали болезненным эхом передаваться в растоптанную душу. Ника не представляла, как сможет теперь посмотреть ему в глаза.

Ей казалось, что все вокруг, кто с жалостью, а кто с презрением, будут указывать на нее пальцем. И любимый, который еще недавно восхищался ее совершенством и чистотой, станет прятать от нее взгляд, стараясь поскорей избавиться от испорченной безделушки.

Под действием подобных умозаключений она разозлилась на своего парня, на своих друзей и, тем более, на своих врагов, которые наверняка упивались бы злорадством.

Невыносимая душевная боль сводила Нику с ума, и желание, любым способом избавить себя от мучений, породило спонтанное намерение покончить с собой.

Подойдя к висящему над раковиной зеркалу, будто гипнотизируя себя пристальным взглядом, она взяла с полки оставленный когда-то Богданом бритвенный станок.

"Какая ирония, лишить себя жизни предметом, который принадлежит любимому человеку. Сколько раз лезвия этой бритвы прикасались к его лицу, избавляя от ненужной щетины. И теперь им предстоит вырезать из его жизни заклейменную несмываемым позором девушку".

Эта промелькнувшая в ее голове мысль породила волну внутреннего протеста. Она вдруг погрузилась в то состояние, когда чувство жалости к себе затмевает все остальное.

"Нет! Это я — жертва! И с чего это я думаю о нем, как о пострадавшем?! Это меня изнасиловали! Я пережила унижение, и мне с этим жить! Причем здесь все остальные?!"

Жалость к себе переросла в обиду, а та в свою очередь передала эстафету безудержной ярости. Ника с силой кинула бритву в зеркало, и оно разлетелось на множество осколков.

— Нет! Не я должна умереть! — сквозь зубы прошипела она.

Месть по своей природе ни что иное как одержимость. Она овладевает человеком, который нуждается в надежде на то, что свершив акт возмездия, он утолит боль, терзающую его душу.

Выражение есть — это блюдо, которое подают холодным" придумали слабаки, старающиеся таким образом оправдать свое бессилие. Они утешают себя: "Ничего придет время, и мы поквитаемся! Я выжду подходящий момент и тогда...!" Но этот самообман призван лишь для того, чтобы легче снести полученное унижение.

А когда человек обладает реальной силой, то он не затягивает с тем, чтобы покарать своего обидчика и под давлением свежих переживаний, как правило, избирает самый жестокий для этого способ.

Намерение отомстить Ника сделала своим новым смыслом жизни, тем самым похоронив остатки предубеждений на тот счет, что ее сила должна служить исключительно добру.

"Как можно называть даром то, что лишает тебя родных людей. Это проклятье! И раз я проклята, то нечего строить из себя Деву Марию! Я заигралась до того, что позволила себя распять, подобно Христу, который добровольно залез на крест, хотя и имел силу, способную защитить его.

Но я не Иисус, и мне теперь эта иллюзия доброго безгрешного мира противна. Я покажу им Голгофу во всей красе! Эти твари пожалеют, что родились на свет!"

И чем больше Ника углублялась в подобные мысли, тем легче становилось на ее сердце, которое чернело с каждой секундой.

Нe смотря на то, что был разгар солнечного дня, Ника включила свет во всех комнатах. Ей хотелось делать все не так как положено. Революция в ее сознании достигала критической точки, и старый образ, доброй и правильной милашки, начал вызывать у нее отвращение.

Допив оставшуюся водку, она стала одеваться.