Апраксин двор (СИ)

Геловани вел себя нарочито-спокойно и даже слегка развязно, но я все-таки почувствовал исходившую от него тревогу: вряд ли хоть кому-то из посторонних, даже самым высокопоставленным и обладающим громкими титулами, дозволялось являться в этот кабинет — да и вообще во все крыло Зимнего дворца, где разместилась тайная полиция. А я вдруг возник на пороге без предварительного доклада, миновав и гвардейца на воротах, и еще неизвестно сколько видимых и не очень преград. Статскому советнику при такой должности определенно полагалось задуматься — и его сиятельство наверняка это сделал.

Но если мое внезапное появление и встревожило Геловани, внешне это не отразилось никак: он умел держать себя в руках и не дергаться — да и наверняка уже сотню раз видал что-то пострашнее чересчур прыткого и талантливого юнца. И пусть мой визит и был вопиющим нарушением всех мыслимых и немыслимых правил — теперь ему оставалось только делать вид, что все идет именно так, как следует.

В самом деле — не топать же ногами, возмущаясь на весь Зимний?

— Благодарю, ваше сиятельство. — Я кивнул и опустился в кресло напротив. — И прошу извинить меня за неподобающее поведение. Поверьте, мне и в голову не пришло бы потревожить человека вашего положения без особой на то надобности.

— Ближе к делу, Владимир, — хмуро отозвался Геловани. — Время проявлять учтивость у тебя было до того, как ты переступил порог дворца. А теперь его нет.

— Прекрасно понимаю — как и ваше недовольство, — вздохнул я. — И также понимаю, что после того, что я скажу, его станет куда больше… Но особого выбора у меня нет. Итак, я здесь для того, чтобы предложить вам сделку, Виктор Давидович.

— Да уж… А я-то думал, что удивиться еще сильнее я уже не смогу. — Геловани сцепил пальцы в замок и подался вперед. — Но ты превзошел сам себя. Браво. Сделка… Я что, по-твоему, похож на торгаша?

— Ничуть, ваше сиятельство. — Я для пущей убедительности помотал головой. — Если желаете, мы можем назвать это договором или соглашением — если уж вам так не нравится слово. Сути это, конечно же, не изменит, но…

— Достаточно. — Геловани поднял руку, выставив ладонь вперед. — Скажи мне только одно, Владимир: что должно помешать мне вышвырнуть тебя вон прямо сейчас?

— Хм… Как насчет любопытства? — улыбнулся я. — Не возьмусь утверждать, что я сделал для нашего дела так уж много — но, смею надеяться, достаточно, чтобы выслушать меня до конца.

— Пожалуй. — Геловани медленно кивнул. — Признаться, мне и правда интересно, что же такое ты сможешь мне предложить.

— Информацию. Кое-что о нитсшестах и таинственном злодее, которого никак не может поймать ни тайная полиция, ни Орден Святого Георгия. — Я облокотился на стол. — Готов даже обещать, что он будет в ваших руках еще до конца месяца.

— Весьма… смелое утверждение. — Геловани прищурился. — Не могу не полюбопытствовать — откуда же взялась эта самая информация?

— У меня есть свидетель, — ответил я. — Надежный человек, чьему слову можно верить. И он будет полностью в вашем распоряжении — как только вы выполните мои условия.

— Условия? Речь идет о деле государственной важности… И о человеческих жизнях! Кем надо быть, чтобы утаивать подобное ради собственной выгоды?

Геловани отчаянно переигрывал: видимо, сам даже на мгновение не поверил, что его пламенная отповедь повлияет на меня хоть как-то. Скорее попытался надавить по старой привычке — или просто на авось.

— Боюсь, вы меня не совсем правильно поняли, Виктор Давидович. — Я чуть опустил голову, старательно изображая смирение. — У меня и в мыслях не было торговаться! Мой долг как дворянина помогать вам и Антону Сергеевичу — но неужели я не могу рассчитывать на вашу помощь?

— Взаимные услуги. Ты мне — я тебе. Это и называется «торговаться», Владимир — если мне не изменяет память, — усмехнулся Геловани. — Впрочем, какая разница? Просто скажи, чего ты хочешь. Денег? Орден? Или, может быть, место при дворе его величества?

— Нет. К моему же глубочайшему сожалению, ваше сиятельство. Все это мне бы и так предложили за верную службу стране и короне — рано или поздно. Я здесь не для того, чтобы просить о награде. — Я сделал драматическую паузу, набрал в легкие воздуха и закончил: — Мне нужно, чтобы сегодня в полночь на Коломенском острове не было ни одного городового. И чтобы они не появлялись там до двух часов ночи — что бы ни случилось.

— Господь милосердный! Что ты такое задумал?!

— Этого я вам сказать не могу, — отозвался я. — Но даю слово — любое мое действие так или иначе послужит на благо стране и короне.

— Ты хоть представляешь, о чем просишь? — Геловани ужене пытался изображать снисходительность или невозмутимость. — Как вообще можно подумать, что кто-то на моем месте пойдет на такое?!