Апраксин двор (СИ)

И делать ее приходилось молча. Самый простой заговор мог бы помочь. Не усилить колдовство — скорее просто дать мне сосредоточиться. Действовать в ритме, пропуская стежки защитного контура на ударение или на конец строчки формулы. В конце концов я не выдержал и начал тихонько бормотать себе под нос в надежде, что меня не услышат… да и какая разница? И без всяких заговоров мои действия наверняка с виду изрядно напоминали то еще шарлатанство.

Я обвязывал руку Вяземского шерстью на три узелка, обрезал нить ножом — и тут же сжигал отработанный материал в пламени свечи. Потом проливал несколько капель из таза на грудь, окунув кончики пальцев. Конечно, полноценный поток — что-то вроде душа — наверняка сработал бы понадежнее, но все-таки сам принцип куда важнее количества… И так раз за разом, пока зараза не полезла наружу окончательно.

По комнате будто прошелся сквозняк. Я почувствовал, как холодеют пальцы, огонек свечи затрепетал — и, не выдержав, погас. Впрочем, теперь я вполне мог обойтись и без него: чужое колдовство больше не пряталась, а готовилось сцепиться с моим в открытой схватке.

А такого врага я прекрасно почуял бы и с закрытыми глазами.

Самое сложное и муторное осталось позади, и проиграть я уже не мог — зато теперь приходилось действовать быстро: подцепить чужой контур, дернуть — и тут же в одно «движение» замкнуть свой. Ничего сложного… теоретически. Но на практике именно на этой стадии и случактся больше всего ошибок.

Даже у меня. Поспешишь — и выдержит структура. Провозишься чуть дольше нужного — и недобрая магия шмыгнет обратно в тело, и все придется начинать с самого начала.

Я с негромким шлепком опустил ладонь на мокрую от пота грудь Вяземского — и ударил чистой энергией, выжигая дотла последние нити, что еще удерживали колдовство внутри. Старый князь захрипел, выгнулся — и вдруг принялся дергаться, как в припадке падучей.

— Отец… Что вы делаете?! — закричала Вяземская, хватая меня за плечо. — Ему же больно!

— Назад!!! — Я подался вперед и навалился всем весой, прижимая бьющееся в агонии тело к кровати. — Антон Сергеевич, уберите…

Дельвига не пришлось просить дважды — он тут же сгреб упирающуюся княжну в охапку и без особых церемоний оттащил в сторону. А я держал Вяземского, который вырывался с неожиданной для его возраста и состояния силой. Видимо, таинственный колдун все-таки перестраховался и напоследок встроил в контур этакий «предохранитель», способный если не убить старика на месте, то уж точно свести на нет все мои старания.

Будь на моем месте кто-то другой — пожалуй, даже получилось бы.

Вяземский в последний раз дернулся — и уже без сил рухнул обратно на кровать. Запрокинул голову так, что хрустнули позвонки в шее, с протяжным хрипом выдохнул, распахнул рот — и оттуда на подушки хлынула густая черная жижа, подозрительно похожая на ту, что заменяла кровь гостям из Прорывов.

И только потом все стихло.

— Господь милосердный… Он умер? — едва слышно прошептала Вяземская.

— Живее всех живых. — Я вытер руки о простыню и поднялся на ноги. — Но его сиятельству нужен покой. Не удивляйтесь, если он проспит часов двадцать… а то и сутки с лишним.

— А как же?.. — Вяземская указала на перепачканное белье. — Разве не следует?..

— Нельзя оставлять его в этой комнате, — ответил я. — Мы с Антоном Сергеевичем перенесем вашего отца в гостиную или в другую спальню — куда угодно, лишь бы подальше отсюда. А вы, Катерина Петровна — как следует проветрите весь этаж, соберите белье и отнесите в стирку… а лучше вообще сожгите.

Глава 12

Не знаю, что именно Вяземская подумала про мои… скажем так, методы лечения таинственного недуга — но не подумать уж точно не могла. И если первая часть манипуляций в ее глазах наверняка выглядела чуть ли дурацким спектаклем для излишне легковерных граждан, то вторая…

Вторая определенно произвела впечатление. Не обязательно приятное — зато незабываемое. Холодный поток воздуха, погасшая свеча в комнате и, конечно же, выплеск энергии, который остался бы незамеченным для обычного человека. Но сильная и опытная Владеющая не могла не почувствовать, как не самый приметный с виду гимназист подчиняет себе то, перед чем спасовали самые крутые из ее собственного рода.

Наверное, Вяземская ожидала другого: что я на деле окажусь кем-то вроде целителя. Этаким самородком из народа, виртуозом, способным использовать свой Талант там, где обычных умений и даже опыта уже не хватало. Поэтому и упрашивала меня помочь, обещая чуть ли не все мыслимые блага и преференции. Но реальность расставила все по местам, так что теперь Вяземская смотрела на меня… иначе.

Совсем иначе.

Я несколько раз натыкался на ее взгляд, пока мы с Дельвигом переносили спящего князя вниз, в гостиную. И доверия в этом самом взгляде было, пожалуй, даже меньше, чем в самом начале. А теперь к сомнениям прибавился еще и… нет, не страх, конечно же — но Вяземская явно меня опасалась. Настолько, что я не так уж сильно удивился, пожелай она выставить нас вон.