Аппликации

мы заставим читать королеву и дровосека их подробное описание, вес и объем

улова, правда, тебе понравится, не сомневайся, Лека».

46 Совпадения

Двенадцать романов

«Симона В. Спускается во ад»

Е. Фанайлова

Симона В. несет свою голову – к этому мы привыкли, спускается в пятый круг

ада, жует крапленые ананасы, ее аппетит безобразен, как суть вещей – написа-

но в “Курицын weekly”, она вскрывает нарывы, вгрызается в атом массы. Си-

мона заходит в вокзальный буфет, где курочка Ряба несет золотые вериги, она

рождается заново, вытереть стол перчаткой тщетно пытается, пусть моя левая

не узнает, что в правой двойной взрывчаткой зеркальце-зеркальце, мир воз-

рожден из книги. Симона В. идет к чревоугодникам, дарит им томик Бродского, все мы стары, младенцем здесь не останешься – пилам риторики нечем занять-

ся в сквере. Он поедает своих детей, вытирает рот полотенцем – каждому по по-

требностям, всем по тщедушной вере. Симона В. встречает Вергилия, он гово-

рит на латыни, странная женщина и получает только останки фразы, я никого не

люблю, но себя отменить отныне глупо пытаться, и смерти не кареглазы. Симо-

на В. несет свою голову в дар тому, кто на площадь придти не смеет, разве что

смотрит в окно, заплатив три пенни хозяину, три минуты, здесь не нужна усид-

чивость, скорость, сейчас стемнеет, и не увидишь главного. Вот они все, обуты, одеты, накормлены знанием, вот и Симона адом разочарована, и в запустении

кто-то гудит над ухом, прими этот дар в знак моей воплощенности, всё остает-

ся рядом, жизнь моя полнится этой безбрежностью, как запределье – слухом.

Двенадцать

романов

47

Мари изливает душу

То ли Кубрик выполнил все мои просьбы, то ли топил камины рассказами от

лица впеченного в плоть Куилти, рассказами о любви безумной девицы Мин-

ны к швейцарскому пастуху, вот дернешь ее за нити - она принесет сырок, рас-

плавленный солнцепеком, одна для себя в любимом. Он скажет, что это по-

шлость, и ты о своем далеком расплачешься, пастухом быть можно, и арлеки-

ном, и девушкой всех кровей в бутылочке из-под пены, ты ждал меня здесь, так

вот пришла, промокнув чернила. В последнем письме писал шарлатан из мор-

ковной Вены: “Тебе, Медея моя, придется сказать: “Любила”. Выше своей голо-

вы не прыгнуть даже солисту нашей оперы, ты отлично готовишь штрудель, все

мои пациентки бегут на прием к Трисмегисту, рядом с ним на ковре моргающий

черный пудель. Рядом с ним на кушетке дама (mon Dieu)- медуза рассказ о сво-

их видениях перемежает матом (это иносказания), дар – не сказать обуза, но

все-таки речь о Дионисе, даже пускай распятом». Анна читает письмо, кладет

его в стопку писем и достает рукоделие - крестик болгарский гладок. “Как хоро-

шо, что в мышлении мы от себя зависим, а не от этих китайских ребусов и по-

мадок. Как хорошо, что подходит тесто, клиника опустела, все удалились в цер-

ковь - там хороши приходы. Я оставляю тебе на хранение недорогое тело и под-

ыщу себе новое, чтоб не отстать от моды”

48

Мари

изливает душу

Der Zauberberg

У Ганса Касторпа была невеста по имени Клара, она жила в долине и ела

тыквенную окрошку, по четвергам обитателей пансиона всегда настигала кара

в пылу философской беседы, дух превращался в кошку. И все говорили – дух

витает, где хочет и ползает, где теплей, у нас бывают затмения разума, носим

себя в починку, а Ганс возмущался и грел канцелярский клей, не веря, что вы-

делка может сломить овчинку. Клара ходила под окнами и предлагала всем от-

ведать домашней выпечки, мягкой, пустой, горячей, и всё потому, что я – лишь

то, что не съем, а спрячу от всех за стенами острот и плачей. В пятницу все соби-

рались и говорили: «Сойди, Моисей, мы здесь едим на золоте, плачем одним

чернилом, здесь отставные поэты планеты всей – каждый тоскует о чем-то про-

стом и милом». Знаете, Клара, если съехать с этой горы, просто окажетесь в го-

роде, там простецы-пингвины. Нет, вы бредите, Ганс, пингвины порой хитры, вы для них – просто причина большой лавины. Знаете, Клара, опасность минует

нас, вас по причине того, что не упомянуты в тексте, ну а меня отвезут на галеры, огреют веслом en face, а, может, успеем еще провалиться на этом месте. У Ган-

са Касторпа не было места и никаких невест, он ютился на подоконнике, ветре-

ность проклиная, и думал, что он – лишь то, что сегодня на завтрак съест, и на

ладонях блестела вечерняя соль земная.

Der

Zauberberg 49

Флорентийская чародейка

Флоренции было три сотни лет – кругом колосились ленты, кружкой лоточ-

ницы мерили сладкую кукурузу. Я не люблю Флоренцию – вылей ее из вен ты, выросли мы для ее ткачей, как из детской блузы. Так подумала Беатриче и ушла

на рассвете, выбралась за городские стены и крестик нарисовала, предполагая, что все мы будем совсем как дети – нужно осваивать азбуку, всё начинать сна-

чала. Вот идет начальник бригады строителей, тайно кусты корчуя, пряча под

ними монеты Проперция или язык павлина, нет, ничего подобного вытащить не

хочу я, ошую и одесную книжна и триедина в молитвословии праздном иллю-

стративного материала вот идет Франческа да Римини, к имени не взывая, ско-