Апперкот

Уже после боя лейтенант Ломан спросил у Храпова: «Где ж ты так стрелять научился?»

Ефим ответил, немного смущаясь: «Дык с такого расстояния с лодки из берданки гуся взять можно. Это не ружье, конечно, – с этими словами он нежно погладил казенник уже тщательно почищенной и протертой пушки, – но и гусь пожирнее будет. Охотник я. Сибиряк. И отец у меня охотник. И дед охотником был. У нас в деревне все охотники».

К вечеру о Храпове и его «стрельбе по гусям» уже знали на всей эскадре, а миноносец № 209 матросская молва перекрестила в «Сибирского стрелка».

* * *

Встретившие русских на южных подступах к Сасебо японские миноносцы после израсходования торпедного боезапаса были вынуждены отойти для перезарядки. На максимально возможной скорости, обогнув Какиноуру, Осиму и банку Араидаси с запада, они вошли в залив и приблизились к плавбазе миноносцев «Карасаки-Мару».

Однако, едва успев встать к ее борту, пришлось снова идти в бой, так и не приняв торпеды. Только оба истребителя, имевшие запасной комплект в пеналах на палубах успели перезарядить аппараты до неожиданного появления в канале русских эсминцев. Все прочие были вынуждены надеяться лишь на свою артиллерию, хотя торпеды для них уже успели поднять из трюма парохода и привести в боевое состояние на палубе.

Это обстоятельство очень скоро стало роковым для «Карасаки-Мару» и миноносца № 47, замешкавшегося с отдачей швартовых и потому оказавшегося слишком близко к плавбазе, когда на ней от русских снарядов детонировали уложенные на палубе самоходные мины, а потом и весь остальной ассортимент в трюмах.

Пароход буквально разнесло на части серией последовательных взрывов. А миноносец, получив тяжелые повреждения от взрывной волны, был сразу осыпан тяжелыми обломками судна. Некоторые из них пробивали тонкую сталь не только бортов и палубы, но и днища. Потеряв ход и большую часть своего экипажа, он, медленно погружаясь, сдрейфовал до отмели под восточным берегом бухты Таварата и там затонул на глубине трех метров. Над водой торчали трубы и часть надстроек.

Все остальные мало пострадали либо вообще не получили повреждений от этого грандиозного фейерверка и смогли принять участие сначала в спонтанной лобовой атаке, окончившейся неудачей. А затем в еще одной с фланга, также безуспешной. Плотный огонь русских отжал японцев обратно на исходную позицию к северу, вынудив держаться в дыму. Но затем в следующей, уже хорошо организованной и скоординированной с помощью постов наблюдения фланговой атаке они смогли остановить рвущиеся в залив следом за крейсерами русские номерные миноносцы.

Получив информацию с командного пункта укрепленного района Кого о входе в пролив русского отряда, оставшиеся три корабля из 5-го отряда и три из базировавшегося в Сасебо двадцать первого, ведомые обоими истребителями, атаковали с левой скулы начавшие появляться из дыма во входном канале русские миноносцы.

Успеху атаки дополнительно способствовала открытая русскими незадолго до этого стрельба, позволившая обнаружить их по звуку, а потом и вспышкам дульного пламени. К тому же сказалось численное превосходство японцев и тот факт, что русские вступали в бой не все сразу, а по одному два корабля. Так что японцы имели возможность встречать каждого нового своего противника сосредоточенным бортовым огнем.

В результате, когда часто стреляющая японская миноносная колонна пересекла курс русской, полностью смяв и смешав ее, а оказавшиеся во всеоружии истребители ушли к востоку, чтобы там еще суметь достать оба русских крейсера, втянувшихся в перестрелку с батареями, все вновь вошедшие в Сасебский залив русские миноносцы либо уже вообще не имели хода, либо едва могли передвигаться. Их боеспособность также резко упала, и на обстрел они отвечали всего из одного орудия или только пулемета каждый. А некоторые вообще безмолвно дрейфовали по воле волн и ветра.

Видя это, начальник двадцать первого отряда миноносцев капитан-лейтенант Сираиси отправил корабли с номерами 17 и 19, имевшие по одному заряженному носовому неподвижному минному аппарату, чтобы добить русские крейсера. Но уже после их ухода выяснилось, что оба имеют повреждения от осколков и волн в носу, сделавшие непригодными к стрельбе как сами аппараты, так и мины в них.

Получив доклады об этом, командиры «семнадцатого» и «девятнадцатого» не стали возвращаться к отряду, а под берегом пробрались в базу и встали для срочного ремонта и пополнения боезапаса к пристани минного арсенала. Ни у кого не было сомнений, что даже без торпед остававшихся у входа четырех миноносцев вполне достаточно, чтобы быстро прикончить едва живых их русских собратьев.

В этот момент поле боя у выхода из канала в залив снова заволокло дымом, дав русским передышку.

Миноносец № 40, потеряв свои цели из вида и сочтя их уничтоженными, также двинулся следом за истребителями в Сасебо, надеясь там пополнить свой торпедный боекомплект.