Апокриф Блокады

Перефразируя известный лозунг — "Жить стало хуже, жить стало тяжелей". В первую очередь на бытовом уровне. Маленьким шоком, например, стало посещение кочегарки фаланстера… После недавних технических успехов, зрелище потного истопника, денно и нощно, без устали, швыряющего в ненасытную топку древесные обрубки, лично меня нешуточно потрясло. А как же генераторный газ? А как же топливная экономичность? На улице — простые деревянные козлы и поленница. Утренний наряд — колет чурбаки, вечерний — пилит бревна, не годные для переработки в столярке и отходы той же столярки. Самодельной двуручной пилой! Как до войны… Сказали, что материалы, пригодные для изготовления новых газогенераторов, решено экономить, а наличные — вышли на предел доступной производительности. Причем, основным потребителем газа стала не кухня, а цех.

Столовая с кухней переехала из палаток под крышу с первым снегом и тоже утратила романтичность. На грубо окрашенных столах из небрежно оструганных досок, в полутемном бревенчатом срубе с микро окнами, затянутыми мутной пленкой, похлебать суп из мяса нерпы было интересно один раз. Ну, два… Типа экзотика… В третий — уже перебор… Новые деревянные полы, от потока посетителей, на глазах преобразились в грязный настил. Обстановка барака, ледяная вода из рукомойников и самодельное, липнущее к рукам мыло — напрочь отбивают аппетит. Говорят, что нержавеющие миски скоро изымут из обращения, как резерв ценного металла. Равно, как и кружки… На замену поступят "гончарные изделия" местного производства. Кирпичи делать вроде бы научились, на очереди — керамические трубы и мелкий "ширпотреб". Верю! С эмалью, для покрытия разной всячины, в "горячем цеху", экспериментируют вовсю. Получается не особенно. Серенько, казенно, с пятнами… На всякий случай, одну кружку из нормальной полой нержавейки, я втихаря заныкала и вечерами завариваю в ней травяной настой. И вообще, быт с каждым днем делается всё более однотонным и серо-буро-невзрачным…

Особенно тяжкое впечатление производит необходимость выполнять приказ "О сбережении материалов". Раньше, ещё до "первого закрытия аномалии", действовало распоряжение "О высокотехнологичном мусоре" и разнообразный хлам, копящийся в ходе работ, складировали в пластиковых мешках, для отправки в XXI век. Мотив вполне понятный — сократить количество "следов" пребывания (если придется эвакуироваться), а, кроме того — пресечь для туземцев возможность порыться на помойке и приобрести вкус к "отбросам цивилизации". Теперь, в роли туземцев оказались мы сами. Содержимое мусорных мешков бережно сортируют, лампы, куски проводов, обрывки пластика и упаковочные материалы бережно делят по сортам для дальнейшей переработки. Сама видела, как монтирующий потолочные светильники электрик, ничего не бросает на пол, а прячет отходы "рабочего процесса" в карман висящей на груди сумки. У меня в "модуле", с великим почтением, опустошили ящик для одноразовых упаковок. У Дарьи Витальевны, в санчасти, выгребли все использованные одноразовые шприцы (которые, по правилам, полагалось уничтожить "огневым способом"). Воинствующее нищебродство в худшем из возможных вариантов… Про выпотрошенный ЗИП приборных комплектов и ополовиненный запас инструмента, скромно молчу. Но, когда явился солдат с задачей изъять из осветительных плафонов "лишние" лампочки — я уже возмутилась. Какого черта! В полумраке с химическими реактивами работать просто опасно.

Маленькая, но победа. Потом пришел лично Ахинеев. С ручным люксметром и бумажным справочником по технике безопасности. Серый от усталости и подозрительно молчаливый. Игнорируя меня, зашторил окна и включил верхний свет. Потом — раскрыл свою книжку на уже изрядно засаленной странице, где красным маркером, в таблице "Нормы освещенности рабочего места", выделены уровни светового потока для производственных помещений (в частности — химических лабораторий).

— Видно? — к сожалению. Как показания индикатора прибора, так и "рекомендуемые значения".

— Сейчас я буду вынимать элементы. Когда прибор покажет то же, что написано в книжке — скажешь…

— Так нечестно!

— Нечестно, когда мастера, в слесарке, по темноте глаза гробят. Нечестно, когда в новых помещениях нет даже аварийного освещения. Приходится поштучно выковыривать светодиоды из ручных фонариков. Или как?

Игра в честность закончилась потерей двух третей светового потока (по прибору) и унижением (по сути). Заодно Ахинеев переписал технические данные всех электронных приборов в "модуле". Причем, не доверяя их паспортным данным, а вынимая из ячеек в стеллажах и разглядывая надписи на задних стенках… Под конец — согнал меня с кушетки и поднял мягкую панель лежанки, под которой обнаружились какие-то черные коробки с электрическими выводами и толстыми разноцветными проводами. От этого зрелища — заметно повеселел…

— Так здесь ещё и исправный "бесперебойник" имеется! А мы и не знали…

— Тоже отнимете?