Апокриф

— Вот это нам очень на руку, Ланцер! Его нужно перетаскивать к нам. У меня с ним не очень… а вы, генерал, я знаю, друзья. Вызывайте его на решительный разговор. А я буду дожимать адмирала. Мы с ним пока еще экивоками разговариваем… Он осторожничает, но человек умный, без идеологических заморочек, и все это ему тоже порядком надоело. А особенно, Стиллер с Венаром.

— Хорошо бы еще найти общий язык с танкистами и десантниками… — раздумчиво произнес Ланцер. — К сожалению, у меня с их командующими сугубо субординационные отношения. Никакой доверительности. А у вас, Кафорс… эм-м-м… есть к ним какие-нибудь ходы?

— Ходов, строго говоря, нет. Есть только информаторы в их окружении. Одним словом, то, что ко мне поступает, дает основание, в лучшем случае, рассчитывать на их нейтралитет.

— Эм-м-м… Ну, хотя бы…

* * *

Адди в это же самое время шла домой после окончания длиннющей двенадцатичасовой смены. Она не очень торопилась. После ухода Темара в армию и смерти матери домашних дел у нее сильно поубавилось. Бабушка, конечно, была плоха и требовала постоянного внимания, но тут Адди получила неожиданную и весьма эффективную помощь от старой бабушкиной подруги — Гирзы Мемеш. Почтенная женщина, будучи бездетной, уже почти год как овдовела, и приходилось ей весьма трудно. Мало того, что навалились вполне обычные в таких случаях тоска и одиночество, так еще и элементарно прокормиться на более чем скромную пенсию в условиях всеобщего военного оскудения и безумства черного рынка — представляло из себя серьезную проблему.

Гирза Мемеш периодически навещала свою ослабевшую подругу и приняла деятельное участие в похоронах ее дочери — госпожи Варбоди.

Однажды, вскоре после похорон, она сидела в комнате у мадам Моложик, почти не встававшей с постели, и выслушивала неизбежные в таких случаях печальные сетования старой больной женщины. Как это нередко бывает с пожилыми людьми в подобных ситуациях, бабушка Адди тяжело переживала свою беспомощность и винила себя в том, что является тяжелой обузой для внучки.

— Гирза, дорогая! — причитала мадам Моложик. — Бедная девочка с утра до ночи работает, чтобы добыть нам обоим на пропитание, а после работы, вместо того, чтобы отдохнуть, должна возиться со мной — старой гнилой колодой! У нее из-за меня — никакой личной жизни! А ведь ей уже двадцать четыре! Война еще эта проклятая! Девочка может без мужа остаться…

И вот тут в голову Гирзы Мемеш пришла счастливая и при этом вполне практическая мысль.

— Адди, милая! — обратилась она при первом удобном случае к внучке своей подруги, — а если я поживу некоторое время у вас в доме? Как вы думаете? Я присмотрю за нашей дорогой Моложик и помогу вам по хозяйству… А питаться мы будем из общего котла, ведь это гораздо выгоднее! Я буду вовремя отоваривать ваши продуктовые ордера… У вас, милая, появится гораздо больше свободного времени, поверьте! Да и мне полегче будет: и не так одиноко, да и, прямо скажу, экономия, — ведь я не буду платить за отопление, электричество и водоснабжение…

Адди согласилась, почти не раздумывая.

И вот теперь она шла просто так, никуда не спеша, по вечерним, почти пустым улицам провинциального Инзо, мимо небольших домиков с декоративными кустарниками и цветниками в низких оградах перед ними, вдыхая теплый, насыщенный запахами молодой листвы и цветения воздух раннего лета.

Ей почему-то было очень спокойно в этот день. С какой-то стати отпустило вечно терзавшее ее беспокойство за жизнь младшего брата. Вдруг она поняла, что с ним все будет в порядке, что все пули и осколки минуют его и что он вернется с войны живым и здоровым… и помирится с Лорри… От сестрички с неделю назад пришло письмо. Она молодчинка! Вот-вот получит диплом магистра, притом, наверное, с отличием. И с парнем у нее с этим, с Лидо, все в порядке. Счастливая! Только бы война закончилась поскорее! А то: сегодня — счастливая, а завтра — соломенная вдова… Не дай бог! На комбинате только и разговоров о том, что война всем поперек горла. Стиллера костерят во всех тяжких уже почти открыто. «Старую газету» передают из рук в руки. Листовки появились с призывами к политической забастовке. Упорные слухи ходят, что вроде бы и мирные переговоры уже где-то идут. Дай Бог, дай Бог!.. Уж как-нибудь поскорее бы эта дрянь закончилось. Ей-ей сама приму участие в забастовке, если что… А Стиллеру, похоже, президентом больше не быть… Не совсем уж люди — идиоты?

* * *

Послушайте, Кафорс, а сами вы не думали об альянсе с радикал-демократами? — допытывался Ланцер, — хотя бы временно?

— Думал, разумеется. Не годится! Лично мне не годится.

— Почему?

— Вы знаете, Ланцер, кто у них главные авторитеты в области политической теории?

— Эм-м-м… Глаер, кажется, и еще этот, соллиец с невероятной какой-то фамилией: Кардж… Карлр… Убейте, не вспомню, а главное — не произнесу!

— Калрд-жыж-ныж — по слогам, но без запинки отчеканил Кафорс.

— Господи! Как вам это удалось? — искренне восхитился начальник Генштаба.