Вчера в отеле я, досмотрев на падающие звезды, разделся, лег в постель и начал засыпать. И именно в эту минуту в дверь постучали. Я долго напяливал джинсы и искал ключ. В коридоре стояла решительная китайская тетечка, а рядом девица – совсем школьница. Тетка сально улыбалась, пихала девицу в комнату и тыкала пальцем в ламинированный прейскурант. Я пытался объяснить, что мне ничего не нужно, а китаянка возмущалась: «Как это не нужно? Ты посмотри, какая красивая девочка!» Спросонья мне было никак не сообразить, что обычно делают в таких ситуациях. Тетка хватала меня за руку, впихивала в нее ладонь своей подопечной и чуть не насильно пихала нас обоих в постель. Все равно уже расстелена, чего и время терять.
Дошло до того, что тетка грубо задрала на падчерице футболку. Тело у девицы оказалось тощим, детским. Грудь была крошечная... меньше, чем у меня. Девица села на кровать, а потом, не поправляя футболку, всей спиной откинулась на подушки и раздвинула ноги. Она просто лежала, почти голая, и смотрела на меня. Взгляд у нее был равнодушный, ко всему безразличный. Смотрелась девица крайне развратно.
Я все-таки выгнал их обеих. За руку поднял девушку с постели, выпихнул за дверь и ее, и мамашу. Но сон они мне сбили. Заснуть после инцидента я не мог долго. Ворочался, несколько раз просыпался, рано встал и сегодня чувствовал себя разбито.
Снаружи все еще лил дождь. Вернее, не лил, а так, накапывал. Зато внутри машины было тепло и играла музыка. Куртка моя насквозь промокла. Деньги, которые лежали в нагрудном кармане, тоже намокли и слиплись. Когда мы подъехали к воротам монастыря, дама-таксист остановилась и заглушила двигатель. Я вытащил мокрые купюры из кармана и долго их разлеплял. Таксистка никуда не торопилась. Она смотрела на меня и улыбалась. В стекла бился дождь.
5
Слово «Шаолинь» переводится с китайского как «Молодой лес». Когда-то лесок здесь и вправду был, но к моменту, когда в Шаолинь приехал я, его уже вырубили.
Говорят, монастырь был основан индийским проповедником. Как-то он шел мимо, увидел симпатичную лужайку и решил тут помедитировать. Местность была располагающая: гора и лесок у ее подножия. Спешить мужчине было некуда. Он сложил пальцы колечками, закатил глаза – и на девять лет выпал из реальности. Монах сидел так неподвижно, что за эти годы его тень даже протерла в камне дыру. Мутный силуэт и до сих пор показывают паломникам.
Билеты в монастырь стоят по китайским меркам очень дорого. Платишь, проходишь внутрь и дальше полчаса идешь вдоль бесконечных рядов тренирующейся молодежи. Каждый китайский школьник мечтает стать Джеки Чаном. Набыченные бритые ребята в красных спортивных костюмах учатся махать руками-ногами. Больше всего они похожи на люберецких тинейджеров двадцатилетней давности.
Телефонные будки в монастыре украшены статуэтками Будды. Кроме них, ничто не напоминает о буддийском прошлом Шаолиня. Обычная спортивная школа. Правда, если за кельями и часовнями подняться на гору, то там есть еще старое монастырское кладбище. А совсем на отшибе – мало кому известная подвесная канатная дорога. Тросы скрипят, хлипкие сиденья вибрируют. Ты садишься в разваливающееся деревянное креслице и вскоре обнаруживаешь под собой сорок метров пустоты. Ощущения – незабываемые.
Скала над монастырем была огромная и серая – под цвет дождя. Задыхаясь и чертыхаясь, я по извилистой дорожке забрался на самый верх. Мне хотелось увидеть сразу весь Шаолинь, но из-за дождя я не увидел ничего. Тучи висели слишком низко. Монастырь утонул в тучах – я смотрел на него и не видел. Различить можно было лишь блестящие от дождя дорожки у самой пагоды – а дальше только серый туман. Я сел на мокрый камень и потянулся за сигаретами.
Считается, будто история Китая насчитывает четыре с чем-то тысячи лет. Хотя на самом деле никакой единой истории в Китае никогда не существовало. Выражение «китайская цивилизация» неплохо звучит, но к реальности не имеет никакого отношения. Потому что прошлое Китая – это несколько совсем разных стран. Не важно, что страны существовали на одном и том же месте и носили одинаковое название. Каждые полторы тысячи лет Китай умирал. А когда потом рождался заново, то был уже совсем другим. Победить смерть невозможно. Это не удавалось никому – не удалось и Китаю.
История мира состоит из отдельных глав. Мир рождается, живет, а потом умирает. У всего на свете есть срок годности. Средний возраст человека – семьдесят лет, а при большой крепости – восемьдесят лет. Некоторые рожденные живут очень долго. И нам начинает казаться, будто из-под власти закона можно увернуться. Однако это иллюзия. Говорят, вороны живут по сто пятьдесят, а слоновые черепахи дотягивают до четырехсот. Но и после столь долгой жизни они тоже умирают. То же самое относится и к культурам. Их предельный возраст – полторы тысячи лет. Затем следует смерть.