Апокалипсис местного значения

— А вы уж и не помните? Из-за вас, милейший, я подвёл своих арабских друзей и потерял сотню миллионов зелёных. Это раз, — Гриффит загнул мизинец. — Из-за вас я полгода провалялся по клиникам, залечивая ожоги и переломы. Я ведь тогда чудом остался жив — успел выпрыгнуть из

вертолёта. За всё это я тоже намерен взыскать с вас. Это два, — он загнул очередной палец. — И, наконец, из-за вас неделю назад погиб мой помощник. Это три.

— И что же вы хотите получить за всё это?

— Очень немногое, господин Карельцев. Очень немногое. Допуск к банку данных ваших компьютеров и контейнеры с образцами новообразований.

— Вы что, сумасшедший, Гриффит? — искренне возмутился я.

— Сергей Александрович, — Гриффит вздохнул, — предлагать за вашу жизнь меньшую цену было бы с моей стороны просто бестактно. Ну, а если мы всё же не найдём общий язык, мне придётся отдать вас Чену. Поверьте, он знает тысячу способов как сделать человека сговорчивей.

Я покосился на синее трико. Только сейчас, когда мои глаза немного пришли в себя, я узнал в

моём похитителе круглолицего китайца. Чен добродушно улыбнулся.

— Мне нужно подумать, — сказал я Гриффиту.

— Поторопитесь, Карельцев, я могу дать вам минут пять от силы, — Гриффит демонстративно посмотрел на часы.

Но не прошло и минуты, как за дверью комнаты послышалась брань и приглушённая возня.

Чёрт, неужели Шатохин не дождался моего сигнала и начал операцию? Нет, этого просто не может быть!

Гриффит выхватил из подплечной кобуры пистолет и приставил холодное дуло к моему виску.

— Чен, посмотри, что там, — бросил он китайцу.

В этот миг дверь распахнулась, и в комнату ввалился долговязый в сером плаще, волоча за собой отчаянно сопротивляющуюся девчонку. «Лика!» — я остолбенел.

— Вот, патрон. Следила за домом. Всё лицо мне искорябала, сучка. — долговязый швырнул Лику на цементный пол. Она вскрикнула от боли и заплакала.

— Похоже, ваша знакомая, Сергей Александрович? — засмеялся Гриффит, пряча пистолет. — Не

повезло девочке. Очень не повезло, — он схватил Лику за волосы и повернул ко мне её заплаканное лицо. — У вас ещё три минуты, Сергей Александрович. Пока вы будете обдумывать моё предложение, я развлеку девчонку.

Гриффит сорвал с Лики куртку.

— Хватит! — закричал я, — Отпусти девушку. Я согласен!

— Похвально, Сергей Александрович, — усмехнулся Гриффит, — настоящий педагог не может поступить иначе. Облико морале! Вы ведь, насколько мне известно, в местной школе учительствуете? Похвально. Ну, а теперь перейдём к деталям. Итак…

Похоже, пора было вызывать майора с ребятами. Я надавил зубом на фальшивую коронку, под которой была спрятана горошина радиомаяка.

— Итак, пока я не получу то, о чём говорил, — продолжал Гриффит, — девчонка останется у нас…

«Бац!» — дверь с грохотом отлетела в сторону, — и в комнату ворвалась группа шатохинского спецназа. Долговязый рванул из-под плаща пистолет с длинным глушителем, но выстрелить не успел — автоматная очередь прошила его насквозь и бросила на пол.

В китайца кто-то выстрелил иглой с транквилизатором, и Чен, выпучив свои добрые глаза, завалился на бок, так и не выпустив из рук ведёрка с водой. Вода хлынула под ноги.

Только Гриффит с быстротой молнии выхватил свой пистолет и дважды выстрелил в подбегающего спецназовца. Парень, раскинув руки, отлетел к стене. Но большего Гриффиту не удалось.

Лика с криком вцепилась в его руку зубами, и ещё несколько пуль срикошетили о цементный пол. Гриффита окружили, но он и не думал сдаваться. Отбросив пустой пистолет, он выдернул откуда-то из рукава узкий, как шило, стилет и вдавил остриё в шею девушки.

— Все назад! — закричал Гриффит.

Спецназовцы расступились. Гриффит рванулся к единственному, закрытому жалюзями окну.

Я понятия не имел, на каком мы находимся этаже и потому, не мог даже предположить, что же

предпримет этот маньяк.

Выбив локтем оконную раму, Гриффит оттолкнул от себя Лику под ноги спецназовцам и прыгнул в окно.

Двое бойцов подбежали к девушке, остальные бросились к пустому оконному проёму. Снизу послышались автоматные очереди, крики, визг тормозов…

В комнату вбежал, зажимая окровавленную щёку, Шатохин.

— Ушёл, сволочь! — крикнул он мне. Стилетом меня достал, паскуда. Что с девчонкой? — спросил он, бросив взгляд на Лику.

— Шок, — отозвался кто-то из бойцов, — а так, вроде, цела. Громова зацепило — две пули в грудь.

— Как он?

— Очухался, товарищ майор. Обе пули — в кевлар. Отделался синяками.

Шатохин подошёл, наконец, ко мне.

— Ну, а ты как? — спросил он, развязывая верёвки.

— Терпимо. Башка только раскалывается.

Майор помог мне подняться. Мир вокруг покачнулся, и горло перехватил спазм тошноты. Я закашлялся. «Интересно, чем это траванул меня добрейший Чен?», — подумал я, пытаясь побороть приступ рвоты. Шатохин сунул мне фляжку. С жадностью напившись прохладной воды, я почувствовал себя легче.

Лика лежала на чьей-то куртке, и знакомый сержант, кажется тот, что первым подстрелил щупальце, делал ей укол. Я присел рядом. На шее девушки запеклась тонкая нитка крови — след от

стилета. Слава Богу, всего лишь царапина.

— Знакомая твоя? — спросил из-за плеча Шатохин.