Апокалипсис местного значения

— Сергей Александрович, — спросила она снова. — А у нас будут занятия по астрономии?

— Да, Лика. По программе у нас есть несколько уроков.

— И мы будем изучать звёздное небо?

— Будем, — я дописал всё, что положено и, наконец, оторвал голову от журнала.

Передо мной стояло прекрасное видение: длинные волосы расчёсаны, серые глаза смело подведены. И губы накрашены — когда только успела, удивительно.

— Сергей Александрович, а почему астрономию называют наукой для влюблённых? — серые глаза смотрели на меня загадочно и дерзко.

Вопрос явно выходил за рамки программы, но тут на моё счастье дверь приоткрылась, впустив в щель сразу две головы — кудрявую Верочки Солнцевой и авангардно выстриженную Тамары Силуяновой. не было ни каких сомнений, что они дежурили под дверью и вышли на сцену, когда разговор начал принимать опасный крен.

— Лик, ты скоро? — томно осведомилась одна голова.

— Тебя Андрюха ждёт! — во всеуслышанье оповестила другая.

— Ну, Лебедева, беги, — улыбнулся я Лике, — а то, ждут тебя.

Лика, так чтобы я не видел, показала кулак подружкам.

— До свиданья, — закивала она, отступая медленно к дверям.

Две головы тем временем исчезли, зато на их месте появились четыре руки, которые, словно в триллере, вцепились в Лебедеву Лику с обеих сторон. Короткий писк — и прекрасное видение в белых сапожках исчезло за оглушительно хлопнувшей дверью. С полки над кафедрой сорвался макет двигателя внутреннего сгорания и упал на пол.

Я засмеялся и закрыл журнал. Закончился ещё один легальный рабочий день.

Осталось отнести журнал в учительскую, выйти из школьного здания — и начнётся совсем другая жизнь. И совсем другая работа, ради которой я и оказался в посёлке Новый.

В учительской, у доски объявлений я притормозил: в первые дни, когда я посмел не заметить

объявления о педсовете, мне сделали мощное внушение, и теперь я не проходил мимо. Воззваний

на доске было два. Первое, написанное от руки, гласило:

«Коллеги, у нашей Светланки К. родилась девочка. 4 кг 200 г. Ура! Собираем на подарок по 500р.»

Ниже скрепочкой был приколот конвертик с нарисованным букетом гвоздик.

Я не был причастен к событию и, даже, не знал, кто такая Светлана К., но свои 500р. в конвертик вложил.

Следующее объявление касалось уже меня. Речь в нём шла о приближении физико-математической недели.

— Вы, Сергей Александрович, намерены принять участие в предметной неделе? — раздалось над моим ухом, и я едва не выронил журнал от неожиданности. Так вкрадчиво приблизиться к жертве могла только завуч, Эльвира Эдуардовна Барашкина.

— Вы — молодой педагог, с передовыми взглядами, со свежими идеями, — безапелляционно охарактеризовала меня завуч. — Нам будет интересно ознакомиться с вашей методикой. преподавания.

Я немедленно выразил уверенность, что мне будет безумно интересно поделиться передовой

методикой. Барашкина удовлетворённо кивнула и оглядела учительскую на предмет нарушения

школьного режима. Всё было исключительно пристойно: математик сидел за компом, на диване

листала толстенный учебник историчка — и Эльвира Эдуардовна удалилась к себе в кабинет.

Я сунул в предназначенную ячейку журнал, вытащил из шкафа-купе свою куртку и отсалютовал коллегам.

Глава 3

На улице бушевала весна. Солнце вовсю отрабатывало те несколько часов, на которые появлялось над горизонтом. Снег съёживался и опадал, прямо на глазах превращаясь в целые потоки талой воды. Всё блестело, сверкало, сияло, и я на несколько секунд зажмурился, привыкая к этой солнечной весенней феерии вокруг. Вдохнув пронзительного апрельского воздуха, я направился к оставленной за углом школы машине.

Добрался я до неё с великим трудом, чертыхаясь и ныряя своими новомодными ботинками в море раскисшего снега. Возле машины околачивалось человек шесть старшеклассников во главе с Мухряковым. Они деловито разглядывали мой рыдван, отпуская нелестные комментарии в его адрес. Каждый из экспертов был при сигарете. Увидев меня, они побросали окурки в снег и расступились. Все, кроме Мухрякова. Мой юный соперник стоял посреди дороги и демонстративно пускал дым через ноздри.

— Курить вредно, Андрюша, — сообщил я и отодвинул его с пути.

— Как-нибудь без ваших советов обойдёмся, — огрызнулся он у меня за спиной.

Я не стал вступать с ним в полемику. Отключив спецконтроль, я открыл дверцу и сел в машину. С виду моя старушка и впрямь не являла собой эталон для автолюбителя. Левое крыло было

здорово помято, на бампере и капоте зияли аршинные царапины, а по заднему стеклу кривым

зигзагом бежала трещина.

Но, как бы удивились мои старшеклассники, если бы узнали, что эта колымага, только внешне выглядела как вазовская "десятка". Снабжена новейшим сублимационным движком, она способна способна была за пять секунд дать двести миль в час, вылезти на двух мостах из любого болота и идти по курсу собственного бортового компьютера даже в отсутствии водителя. Да и стекло, даром что побитое трещиной, легко держало пулю 7,62. Впрочем, как и весь кузов. Одним словом, форма в данном случае явно не соответствовала содержанию.