Апокалипсис местного значения (СИ)

Пока старшие перетаскивали в укрытие воду, провизию и прочий скарб, Санька разжился целой охапкой хвороста. Костёр разложили у входа так, чтобы дым не попадал внутрь пещеры. Соляркой, которую догадался захватить запасливый Гусин, сдобрили хворост — и пламя заполыхало.

Все уселись возле огня, протягивая к нему окоченевшие руки.

— Мужики, — нарушил общее молчание Стёпа, — помянуть бы Лазаря Фомича.

— Хороший был мужик, царство ему небесное, — поддержал его Гусин.

Майор достал из рюкзака тушёнку, сухари и литровую флягу спирта. Молча выпили, передав флягу по кругу. Санька тоже глотнул, по взрослому занюхав спирт рукавом.

— Завтра надо похоронить капитана, — решил Знамин.

Все молча кивнули. Больше не было сказано ни слова. Усталость и спирт сделали своё дело. Один за другим, прямо у догорающего костра, они провалились в сон.

Глава 2

«Die Neue Zeitung» от 12 мая 1992 г. Анонс.

Сегодня, когда пала Берлинская стена, когда рухнул, похоронив под своими обломками империю

Советов, Железный занавес, становятся достоянием гласности многие чудовищные подробности противостояния двух политических систем. Противостояния, которое войдёт в историю человечества под именем Холодной войны. Люди мира должны знать, какое будущее готовилось им в сверхсекретных советских лабораториях. Проект «Немезида» — так называлась чудовищная акция кремлёвских политиков.

Читайте в одном из следующих номеров газеты сенсационное интервью с живым свидетелем бесчеловечного эксперимента, участником проекта «Немезида», профессором Максом Лебски.

Ключ — остров. 20 сентября 1943 г. Утро.

Утро выдалось на редкость солнечным. Ночью подморозило, всё вокруг серебрилось инеем, светилось покоем и радостью. И только тревожный силуэт мёртвого корабля вдалеке напоминал здесь о войне и вчерашнем бое.

Оставив на берегу Саньку со Стёпой перетаскивать в лагерь брошенную вчера возле шлюпки часть груза, Знамин с механиком отправились на судно. «Буцефал» за ночь ещё больше накренился и теперь черпал воду всем левым бортом. Причалив шлюпку к корме, майор с Гусиным перебрались на покатую палубу.

Тело капитана лежало там же, на брезенте. Лицо и волосы Лазаря Фомича успели обрасти ледяной коростой. Гусин запахнул тело краями брезента и плотно стянул куском чалки. Хоронить капитана решили подальше от берега, чтобы труп не выбросило прибоем на остров.

Когда тело старого моряка накрыли волны, Знамин достал из кобуры наган и трижды выстрелил вверх. Эхо подхватило выстрелы и разнесло по прибрежным скалам.

Сделав прощальный круг, шлюпка снова вернулась к судну. С «Буцефала» забрали пулемёт и кое-что из того, что забыли из-за вчерашней спешки.

На этот раз причалить к пляжу удалось без труда. Шлюпку, чтобы не утащило в море приливом, отволокли подальше от берега. Разгрузились быстро. Взвалив на плечо тяжёлый, как бревно, пулемёт, Знамин направился знакомой уже дорогой в лагерь. Механик шёл следом, неся в обеих руках жестянки с лентами для «Максима», на плече у него болтался двуствольный охотничий бердан. Заросли можжевельника, через которые продирались вчера, не зная дороги, обошли стороной, выбрались на каменистую тропу — и разом замедлили шаг. В лагере были посторонние.

Пять человек стояли рядом со Стёпой и Санькой вокруг сваленных в кучу пожитков. Все они были вооружены.

Знамин расстегнул кобуру и снял наган с предохранителя.

— Должно, местные, — предположил Гусин. — Что будем делать, майор?

— Попробуем поговорить. Не немцы же они.

Знамин поправил на плече пулемёт и уверенно зашагал вперёд. Аборигены встретили подошедших молча, разглядывая их со степенным интересом. Одеты они были в некое подобие балахонов из грубой ткани. На ногах — высокие кожаные чуни. Знамину навстречу шагнул крепкий высокий старец с окладистой седой бородой и длинными, до плеч, волосами. На груди его поверх балахона покоился явно знак отличия — круглый, вырезанный из тёмно-красного камня, амулет.

— Здрав будь, добрый человек, — заговорил старец. Его голос оказался неожиданно звонок и силён. –

Пошто на остров пришёл?

— И ты здрав будь, — Знамин невольно перенял манеру странного говора старца. — Мы пришли с миром, отец.

— Твой человек сказал, — старец кивнул на Стёпу, — что корабль ваш сел на камни.

— Да, так и есть.

— Завтра с рассветом я пришлю коч, — продолжал старец. — Мои братья переправят вас на Большой берег.

— Спасибо, отец, — майор не ожидал так быстро найти общий язык с островитянами. Тем более, получить от них такую помощь.

— Но вели своим людям не подходить к посёлку, — старец строго посмотрел на майора. — Наши боги чужих не любят.

При этих словах «староверы», что стояли рядом, как бы невзначай направили свои ружья на Знамина и его спутников. Только сейчас майор разглядел, чем вооружены гости: лишь у одного из них имелась видавшая виды мосинская трёхлинейка, все же остальные сжимали в руках допотопные кремниевые пищали.

— Добро, — пообещал он, — никто не потревожит ваших богов.

Старец удовлетворённо кивнул:

— До заката наши женщины принесут вам еду и воду.