Апокалипсис Иоанна

Дальнейшее ухищрение лжепророка, направленное к тому же утверждению абсолютизма зверя, выражается в особом духовном клейме, или начертании, как символе рабства этой власти: «и он сделает то всем — малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам — положено будет начертание на правую руку или на чело их» (16). Всем есть и здесь, очевидно, гипербола, как это следует заключить из общего контекста, который все-таки предполагает наличие духовно уцелевших даже и во время этого гонения и деспотизма антихристова, но этим выражается широчайшее распространение этого деспотического влияния. «Начертание» «на челе или на правой руке» [53] во всей неопределенности этого образа означает, очевидно, какую-то отмеченность, все равно в чем бы ни выражалось это духовное падение (таковым в наше время может быть вступление в партию большевиков или расистов — притом не по убеждению, если можно о таковом говорить в случаях этого духовного озверения, но по принуждению, от страха или ради корысти).

Далее следует еще черта того же порабощения личности государству, которая еще не находила для себя полного осуществления в древности, но получает поистине пророчественное подтверждение теперь. Это есть порабощение экономического характера, через карточную и тикетную систему распределения хозяйтвенных благ для удовлетворения насущнейших потребностей «и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его» (17). Всем, сохраняющим и утверждающим свободу от деспотии зверя, объявляется хозяйственный бойкот, лишение «продовольственных карт» со всеми его страшными последствиями — угроза голода. «Начертание, или имя зверя, или число имени его» в данном случае есть одно и то же — выражает знак подданства и верноподданнических чувств в отношении к зверю. Такова эта пророчественная и ужасающая картина будущего, которая осуществляется на наших глазах и в наши дни, и никто не может сказать, есть ли это уже конец и вершина, или же только начало бедственного порабощения зверю и лжепророку, организованному антихристианству. И вся эта картина запечатлевается некиим мистическим шифром, обозначающим имя зверя через число этого имени. Он предваряется особым подчеркиванием его значения: «здесь мудрость» (даже с членом: ). Здесь разумеется, конечно, не высшая божественная премудрость, но определенная, конкретная мысль, как бы некоторый мистический секрет. Эта земная мудрость не предполагает для себя вдохновения высшей премудрости, но лишь ум: «кто имеет ум» практический (а не теоретический, созерцательный, «чистый» разум), здравый смысл, хитрость и лукавство, как это и соответствует низменному предмету этого разумения. Речь идет теперь о том, чтобы «сосчитать», т. е. узнать, подглядеть, определить «число зверя». Это возможно и доступно для человека, потому что звериное число есть все-таки человеческое, и антихрист — личный или соборный — в данном случае это все равно — есть все-таки человек, хотя и одержимый антихристианским человекобожием.

«Число зверя» — 666, или, по другому варианту, 616 — представляло всегда наибольшую загадку при толковании Апокалипсиса, начиная от II века и до наших дней. Самый этот прием зашифрирования собственных имен через сумму цифр, соответствующих буквам, так называемая гематрия, вообще был распространен не только у евреев, но и у греков и римлян этой эпохи. [54] Однако ясно, что одна и та же сумма могла получиться из разных слагаемых (к тому же еще и в зависимости от языка). Поэтому точное дешифрирование «звериного числа» во всяком случае не является бесспорным. Очевидно, нужен для этого, особый ключ, предполагающий особую «мудрость» посвященных. Здесь есть какой-то намек на существование такого тайного ордена, однако известного Иоанну. Предлагались, начиная с древности, разные истолкования звериного числа: одни относили его вообще к язычеству: или (у св. Иринея) или (у Ипполита и Евсевия), другие усматривают здесь имя римских императоров, в первую очередь, конечно, Нерона, но также Калигулы (для 616). Здесь возможно предположить мотивы и политической конспирации ввиду того, что прямо называть вещи своими именами было не всегда безопасно. Однако такой мотив не вяжется с героическим и исповедническим духом, которым проникнуто Откровение. Что касается характера самого числа 666 = 2 ' 333, то оно относится к разряду апокалиптических цифр, выражающих, с одной стороны, высшую силу и качество — трижды, но удвоенное, так сказать, в двойном аспекте, выражающем двусмысленность и лживость. В сопоставлении с священным числом 7 оно также выражает известную неполноту и ущербность: 6 = 7 — 1, на нем лежит какая-то тень. Вообще же и до наших дней для истолкования этого числа остаются лишь гадания. [55]