Апок, зазыватель бизонов

— Питаки, — сказал я, — после полудня здесь пройдет отряд врагов. Они будут измучены, будут изнывать от жажды. Воины увидят, что тропа ведет дальше, в глубь этой безводной страны. Им придется свернуть с тропы, чтобы утолить жажду, а ближайшая отсюда река — Титон — находится на расстоянии одного дня ходьбы. Вернутся ли они сюда, когда утолят жажду? Не думаю. А если вернутся — их ждут новые страдания. Едем дальше.

Долго ехали мы по направлению к реке Миссури, потом круто свернули к низовьям Солнечной реки. Мы объезжали все холмы и зорко всматривались по сторонам. Солнце поднималось все выше и выше, а усталые лошади все сильнее страдали от жажды. После полудня я почувствовал, что у меня распух язык. Мы с трудом могли говорить. Конечно, Питаки страдала сильнее, чем я, но она не жаловалась, и я дивился ее мужеству и выносливости.

К вечеру мы подъехали к реке, и лошади, почуяв воду, помчались галопом. Мы растянулись на песчаном берегу и, пригоршнями черпая воду, долго пили. Утолив жажду, мы умылись, намочили волосы и засмеялись.

— Я не чувствую больше усталости, — сказала Питаки, — но мне очень хочется есть.

— Придется подождать до утра, — отозвался я. — Сейчас темно, и нельзя охотиться.

По правде сказать, я не хотел стрелять из ружья, так как выстрел мог привлечь внимание какого-нибудь неприятельского отряда.

Лошади, напившись, вышли из воды и стали щипать траву, а когда взошла луна, мы переправили табун на другой берег и, привязав четырех лошадей к колышкам, расположились на ночлег. Долго я думал, но не мог решить, что мне делать с лошадьми. Если я их оставлю, придется водить их на водопой, кормить, а на ночь привязывать или стреноживать; возни с ними будет много, а я хочу стать зазывателем бизонов и не должен терять время зря. Да и не безопасно скитаться с табуном по равнинам; табун не хуже, чем дым сигнального костра, может привлечь внимание неприятеля.

В сущности мне самому лошади были не нужны, хотя, если прибавить к моему табуну эти шестнадцать голов, я бы стал одним из самых богатых воинов в нашем племени. Но я хотел подарить этих лошадей сестре. Она была достойна награды. Не будь со мной Питаки, я бы не мог угнать табун и бежать от вражеского отряда. После долгих размышлений я решил отвести лошадей к Столовой горе и поступить так, как посоветует мне Сюйяки. Приняв это решение, я заснул.

Я обладаю способностью просыпаться в заранее определенный час. Открыв глаза, я посмотрел на небо и, отыскав Семерых13, увидел, что ночь на исходе. Как раз в этот час я и хотел проснуться. Я разбудил Питаки, спавшую под кустом, мы вскочили на лошадей и поскакали по холмистой равнине в сторону Столовой горы. Я хотел до рассвета покинуть долину реки, где пролегала тропа, ведущая через Спинной Хребет Мира, — излюбленная тропа всех военных отрядов.

Лошади, сытые и отдохнувшие, бежали рысью; луна освещала нам путь. Мы были веселы и голодны. Нам попадались стада бизонов и антилоп, олени и лоси выбегали из леса, и вид всей этой дичи остро напоминал нам о голоде. Один раз Питаки попросила меня выстрелить в стадо бизонов, но, когда я сказал ей, что не хочу привлекать внимание неприятелей, она умолкла.

Когда взошло солнце и, словно в огне, запылали горные вершины вдали, мы убедились, что находимся среди крупных холмов, глубоких ущелий и длинных каменных гряд. За эти несколько часов мы покрыли большую часть расстояния от реки до Столовой горы.

Я ехал впереди, а Питаки гнала за мной лошадей. На дне ущелья увидел я двухгодовалого бизона, который щипал траву. Я сошел с лошади и убил его, а пока я сдирал с него шкуру, Питаки, достав кремень и трут, разложила костер в маленькой осиновой роще. Мы зажарили язык бизона и, разрезав его на две равные части, съели все, до последнего кусочка.

— Я бы хотела, чтобы наша» почти мать»и Асанаки пировали вместе с нами, — сказала Питаки.

— Скоро они будут угощаться ребрами и печенью, — отозвался я. — Лучшие куски туши мы навьючим на одну из лошадей.

Сестра чуть слышно прошептала:

— Быть может, мы не найдем их на склоне Столовой горы. Быть может, мы никогда их не увидим.

Я разделял ее опасения, но вслух сказал:

— Будь спокойна, скоро ты их увидишь.

Мы поймали одну из лошадей и стали навьючивать на нее мясо. Сначала мы расстелили шкуру бизона шерстью вниз, покрыв ею лошадь с головы до хвоста. Потом мы связали вместе боковые ребра, горб бизона и самые жирные куски мяса, положили их на спину лошади и завернули в шкуру. Этот тюк мы крепко-накрепко привязали к лошади двумя длинными веревками.

После этого мы отправились в путь. Снова я ехал впереди, а Питаки гнала за мной наш маленький табун. Дорога становилась все труднее, холмы все круче. Часто нашу тропу пересекали глубокие ущелья. Нам не терпелось увидеть нашу «почти мать», и мы понукали лошадей, медленно взбиравшихся на крутые склоны.