Аплодисменты

Думаю, появившаяся единица для моего возвращения в Театр киноактера отчасти объяснялась тем, что киноактеры наконец-то получили свою долгожданную сцену. И театру понадобилась актриса музыкального жанра. Нашлась единица. А главное, нашлось место!

С первых же дней прихода в новый театр срочным вводом я влилась в мюзикл «Целуй меня, Кэт!». Уходя в 1963 году из студии, я покидала коридоры, где репетировали энтузиасты, не желающие согнуться под ударами безролья. Я покидала контору с телефонами, вокруг которых сидели в ожидании от четырех до восьми после полудня артисты кино – будут ли вызовы на завтра. Теперь я пришла в театр. Сразу в глаза бросилась дистанция между режимом и дисциплиной театра, где провела «изгнанником три года незаметных», и между устанавливающейся атмосферой нового, хрупкого организма. Но как бы этот талантливый организм ни креп, он всегда будет ни на кого не похож, единственным в своем роде. Для театрального артиста жизнь в театре есть генеральная линия его жизни. Театр – его крепость. Для артиста кино, то есть актера Центральной студии киноактера, такой генеральной крепостью является кино. Выход на сцену – в свободное от съемок время. Ты можешь играть на сцене театра, даже преуспевать, но если ты не занят в «кинопроизводстве», как говорят в административной части, тебя по необходимости могут перебрасывать из спектакля в концерты, из концертов в спектакли. Потому в спектаклях, как правило, нет постоянного, стабильного, сыгранного ансамбля. Срочные вводы, текучесть, несколько исполнителей на роль, разный профессиональный уровень вводящихся актеров – это ЧП в ином театре – здесь нормальные условия жизни труппы. Самое главное – быть занятой в кинопроизводстве, чтобы не попасть в список простойников. Чтобы тебя не перебазировали туда, где пусто. Жаль, что порой, тасуя колоду карт, забывали, что в ней тузы и королевы, временно попавшие в простой. Это публика думает, что мы главные тузы и недоступные королевы. Пусть так. Пусть зрители думают, что киножизнь – это страна сладких грез.