Апельсиновая девушка

Вот тебе еще одна немаловажная подробность: садясь в машину с большим пакетом апельсинов в руках, девушка вдруг обернулась и посмотрела на меня, но успела ли она вспомнить, что видела меня в трамвае или в кафе на Карл Юхан, я так и не понял. Единственное, в чем не было никакого сомнения, так это в том, что она села в «тойоту» к какому-то мужчине и что, садясь в нее, она посмотрела на меня.

Кто был этот счастливец? У меня не было возможности разглядеть, сколько ему лет, это вполне мог быть ее отец, но, с другой стороны… Ладно, кто знает. Может, это был один из парней, что проходили в садике альтернативную военную службу? В белой «тойоте»? Едва ли. А может, это был крепыш, приходившийся отцом четырехмесячной девочке по имени Ранвейг? Нет, не обязательно. С таким же успехом можно было считать, что Апельсиновая Девушка собирается пересечь с ним на лыжах Гренландию. Перед глазами у меня плясали картины — апельсиновый рацион, мускусные быки, скальпель, запасные лыжные палки, спальные мешки, примус и бульонные кубики. Я видел даже палатку, в которой они должны были ночевать, она была желтая, и я успел сосчитать, что в упряжке было восемь собак.

Все это я видел очень отчетливо! Пусть не думают, что могут спрятаться от меня. В голове у меня как будто прокручивался фильм: странная пара идет на лыжах по бесконечному гренландскому льду. Она прекрасна и невинна, как богиня снегов. Другое дело он, у него кривой нос, горькие складки вокруг рта, а взгляд скрывает тайные намерения, будто коварные трещины, в которые она может провалиться в любую минуту! (Вытащит ли он тогда ее из трещины? Или пойдет дальше один, угощаясь ее апельсинами и прекрасно понимая, что никогда больше ее не увидит?) В нем играет грубая сила, примитивная и отталкивающая. Он убивает белого медведя так же легко, как мы прихлопываем комара. Но, уж коли мы заговорили о нем, надо учесть, что он способен изнасиловать ее среди ледяных торосов вдали от того, что принято называть правоохранительными органами. Кто их там увидит? Я понимаю это, Георг. Только я. Потому что только я в состоянии представить себе эту экспедицию. Мне все известно об их снаряжении. Я тут же дал имена каждой из восьми собак, а к вечеру составил полный список всего, что им следовало взять с собой. В целом их снаряжение весило двести сорок килограммов, включая бутылочку шампуня и четверть литра водки, которую они собирались выпить, дойдя до Сьорапалука или Каанаака…

Но уже к утру мои нервы успокоились. В декабре никто не пойдет на лыжах через Гренландию. В декабре такие экспедиции отправляются в Антарктику, но тогда незачем покупать апельсины на рынке в Осло, тогда все необходимое закупается в Чили или в Южной Африке. И еще неизвестно, берут ли в такую экспедицию хоть один апельсин. Тот, кто идет на лыжах к Южному полюсу, должен каждый день получать столько калорий, что ему вряд ли нужна эта витаминная добавка. Кроме того, апельсины слишком тяжелый провиант, и главное: как можно есть замерзший апельсин, не снимая с рук толстых варежек? Во время похода на полюс апельсины в качестве жидкой добавки сыграют такую же роковую роль, как лошади в экспедиции Скотта. Какая там жидкость! Кроме небольшого количества бензина и хорошего примуса там ничего не нужно. Лед и снег, то есть вода, единственное, чего больше, чем нужно, в тех краях, а апельсин на восемьдесят процентов состоит из воды.

Милая Апельсиновая Девушка, думал я. Кто же ты? Откуда? Где ты теперь?

Мама снова подошла к двери. «Как дела, Георг?» — спросила она.

«Хорошо, — ответил я. — Перестаньте ко мне приставать».

Она помолчала, потом сказала: «Мне не нравится, что ты запер дверь».

«Для чего ставить замки, если ими нельзя пользоваться? Существует такое понятие, как вторжение в личную жизнь».

Мама даже рассердилась, вернее, была задета. Она сказала: «Георг, ты ведешь себя как ребенок. У тебя нет решительно никаких причин запираться от нас».

«Мама, мне пятнадцать лет, это ты ведешь себя как ребенок».

Она тяжело, чтобы не сказать недовольно, вздохнула. Потом все затихло.