Анжелика. Путь в Версаль

Прибыв на место, они закатали рукава и, не думая о горящих головнях, которые падали им на голову, бросились в соседние дома. Затем они появились на крышах и ударами крюков начали крушить все подряд. Их действия привели к тому, что горящий дом оказался изолирован от других построек, а так как стояло безветрие, то огонь не перекинулся на остальные дома квартала. Все опасались общего пожара, этого страшного бича, от которого два-три раза в столетие выгорал Париж, представлявший собой скопление старых деревянных домов.

Зияющая пустота да горы мусора и головешек остались на том месте, где еще вчера стояла уютная таверна «Красная Маска». Но главное, что пожар был потушен.

Анжелика, вся вымазанная сажей, созерцала руины своих надежд. Возле нее сидела собака Сорбонна.

«Где же Дегре? Ох! Я хотела бы увидеть Дегре, – думала она. – Он подсказал бы, что мне теперь делать».

Она взяла собаку за ошейник:

– Пойдем к твоему хозяину.

Далеко идти не пришлось. В нескольких метрах от них, в тени крытой галереи, она заметила шляпу и широкий плащ полицейского. Он спокойно растирал табак.

– Здравствуйте, – невозмутимо приветствовал он. – Плохая ночка, ничего не скажешь.

– Вы были здесь, в двух шагах! – воскликнула, задыхаясь, Анжелика. – И вы не пришли на помощь?

– А почему я должен был прийти?

– Так, значит, вы не слышали, как я кричала?

– А я не знал, мадам, что это кричали вы.

– Не важно! Ведь кричала женщина.

– Не могу же я бросаться на помощь каждой женщине, которая кричит, – добродушно отвечал Дегре. – Однако поверьте, мадам, если бы я знал, что кричали вы, я бы обязательно явился.

Она недовольно проворчала:

– Сомневаюсь.

Дегре вздохнул:

– Разве ради вас я уже не рисковал однажды своей жизнью и своей карьерой? Так я мог бы рискнуть и вторично. Но увы, мадам! В моей жизни вы превратились, к сожалению, в прискорбную привычку, и я очень опасаюсь, как бы, невзирая на врожденную осторожность, мне не сложить на этом голову.

– Меня повалили… Они хотели меня изнасиловать.

Дегре отвел саркастический взгляд:

– Только и всего? Они могли бы сделать кое-что похуже.

Анжелика растерянно потерла лоб:

– И то правда! Мне даже как-то стало легче, когда я поняла, что они добиваются только этого. А потом появилась Сорбонна… Очень вовремя!

– Я всегда доверял самостоятельности этой собаки.

– Так это вы ее послали?

– Ну конечно.

Молодая женщина глубоко вздохнула и вдруг, в порыве слабости и признательности, прижалась щекой к твердому плечу мужчины:

– Спасибо.

– Известно ли вам, – продолжал Дегре тем спокойным тоном, который одновременно и возмущал, и успокаивал ее, – что я только формально отношусь к государственной полиции? Точнее говоря, я королевский полицейский. И я не должен мешать очаровательным развлечениям наших знатных господ. Так вот, дорогая моя, разве вы недостаточно уже пожили на свете, чтобы усвоить, к какому миру принадлежите? Кто же не следует моде? Пьянство – это удовольствие, разнузданный дебош – каприз, оргия на грани преступления – приятное развлечение. Днем – придворные поклоны и красные каблуки, а по ночам – любовь, игорные притоны и попойки в тавернах. Правда, приятный образ жизни? И вы ошибаетесь, мой бедный друг, если полагаете, что эти люди опасны. На самом деле даже самые гнусные их проделки совсем не опасны! Единственный враг, самый страшный враг королевства, – это тот, кто одним своим словом может подорвать их могущество: газетчик, писака, журналист, памфлетист. Я лично выслеживаю памфлетистов.

– Ну что ж, можете отправляться на охоту, – сказала Анжелика, стискивая зубы и выпрямляясь, – потому что я обещаю вам работу.

Ее неожиданно осенила новая мысль.

Она отстранилась и пошла прочь. Но вдруг вернулась:

– Их было тринадцать. Имена троих мне неизвестны. Вы должны мне их раздобыть.

Полицейский снял шляпу и поклонился.

– К вашим услугам, мадам, – произнес он, вновь обретая голос и улыбку адвоката Дегре.

Глава XXVI

Как и в первый раз, Анжелика обнаружила Клода Ле Пти спящим на барже с сеном, возле Арсенала. Она разбудила его и поведала о событиях минувшей ночи. Все ее труды пошли прахом. Распутники в кружевах снова до основания разрушили ее жизнь, точно так же как армия мародеров опустошает страну, по которой идет.

– Ты должен за меня отомстить! – повторяла она с лихорадочным блеском в глазах. – Только ты один можешь это сделать, потому что ты их злейший враг. Так говорит Дегре.

Поэт широко зевал и тер глаза. Его светлые ресницы еще слипались от сна.

– Странная женщина! – произнес он наконец. – Ты начала вдруг мне «тыкать».

Он обнял ее за талию и хотел привлечь. Но она нетерпеливо высвободилась:

– Да послушай же, что я тебе говорю!