Анжелика. Путь в Версаль

— Господа, помилосердствуйте! — вскричала мадемуазель де Паражонк. — Дуэли запрещены… Нынче же вам придется ночевать в Бастилии!

Но оба дворянина не вняли разумным призывам старой девы и с жаром продолжали фехтовать, в то время как плотная толпа зрителей мешала группе швейцарских гвардейцев расколоть ее ряды и добраться до дуэлянтов.

К счастью, маркиз де Монтеспан быстро ранил де Лозена в бедро. Пегилен споткнулся и выронил шпагу.

— Идемте скорее, дорогой друг! — воскликнул маркиз, поддерживая своего противника. — Бастилия нам ни к чему! Милые дамы, помогите мне.

Карета тронулась в тот самый момент, когда швейцарские гвардейцы со сбившимися набок брыжами, раздавая тумаки и удары алебардами, наконец добрались до нее.

Пока экипаж со страшным грохотом мчался по улице Сен-Оноре, Анжелика перевязала своим шарфом рану Пегилена, и лишь тогда заметила, что все они, и маркиз де Монтеспан, и мадемуазель де Паражонк, и даже избитый до полусмерти, а сейчас валявшийся на полу лакей, по вине которого и заварилась досадная история, втиснулись в одну карету.

— Тебя закуют в кандалы и отправят на галеры, — бранил слугу Пегилен, пнув его каблуком в живот. — И уж поверь, я не заплачу ни ливра, чтобы выкупить тебя!.. Дьявол вас разрази, мой дорогой Пардайан, благодаря вам моему хирургу не придется пускать мне кровь в этом сезоне.

— Вас нужно перевязать, — сказал маркиз. — Поедемте ко мне. Я полагаю, что сегодня моя жена вместе со своими подругами дома.

В супруге господина де Монтеспана Анжелика узнала красавицу Атенаис де Мортемар, бывшую подругу Ортанс по пансиону, вместе с которой она некогда любовалась триумфальным въездом короля в Париж.

Мадемуазель де Мортемар, которая в юности звалась мадемуазель де Тонне-Шарант, вышла замуж в 1665 году. Теперь она стала еще прекраснее. Нежно-розовая кожа, голубые глаза, золотистые локоны, а также глубокий ум, которым славился весь ее род, сделали Атенаис одной из самых примечательных дам королевского двора. К несчастью, и Монтеспаны, и Мортемары хоть и принадлежали к древним аристократическим фамилиям королевства, были одинаково сильно стеснены в средствах. Измученная долгами и кредиторами, Атенаис не могла обеспечить достойное обрамление своей красоте и частенько пропускала дворцовые праздники из-за отсутствия нового туалета.

Апартаменты, куда в сопровождении Анжелики и Филониды де Паражонк вошли дуэлянты из Тюильри, несли на себе печать крайней бедности, соседствовавшей с роскошью элегантных нарядов.

Великолепные туалеты лежали прямо на пыльной мебели. Хотя на улице было еще довольно холодно, огонь в очаге не горел. Атенаис, в домашнем платье из тафты, как гарпия сражалась с учеником золотых дел мастера, пришедшим требовать задаток за драгоценное золотое ожерелье, в котором молодая женщина намеревалась на следующей неделе блистать в Версале.

Господин де Монтеспан тотчас перехватил инициативу и пинком выставил подмастерье ювелира из дома. Атенаис шумно возмутилась поступком мужа, так как мечтала заполучить ожерелье, и затеяла с мужем перебранку, в то время как кровь несчастного Лозена обильно орошала плиточный пол.

Наконец мадам де Монтеспан обратила внимание на раненого и подозвала свою подругу Франсуазу д'Обинье, которая в тот день пришла помочь навести порядок в апартаментах, потому что служанки еще накануне были отпущены.

Вдова поэта Скаррона появилась тут же, и Анжелике показалось, что прошло не более суток с тех пор, как они расстались в Тампле: такое же невзрачное платье, ничуть не изменившиеся огромные черные глаза и строго сомкнутые губы.

«Того и гляди, войдет Ортанс», — подумала госпожа Моренс.

Она помогла Франсуазе уложить на диван графа де Лозена, который к этому времени потерял сознание.

— Я схожу за водой на кухню, — сказала вдова Скаррона. — Будьте так любезны, придержите пока повязку на ране… мадам…

По едва уловимой заминке Анжелика поняла, что вдова Скаррона тоже узнала ее. Но это не имело значения. Мадам Скаррон, как и мадам Моренс, относилась к числу тех людей, которые вынуждены скрывать некоторые эпизоды своей жизни. В любом случае, не сегодня завтра Анжелике предстояло встретиться со своими давнишними знакомыми.

В соседней комнате продолжалась ссора четы Монтеспан.

— Как могло случиться, что вы не узнали ее?.. Это же мадам Моренс! Теперь вы деретесь на дуэли из-за шоколадницы?

— Но она обворожительна… и не забывайте, что она слывет одной из самых богатых женщин Парижа. Если это действительно госпожа Моренс, то я ничуть не сожалею о своем поступке.

— Вы мне отвратительны!

— Дорогая, вы хотите получить свое бриллиантовое колье? Да или нет?

«Отлично, — подумала Анжелика, — теперь я понимаю, каким образом мне следует выразить свою признательность этим вельможам. Роскошный подарок, возможно, даже массивный кошель, но все должно быть обставлено с особым тактом и деликатностью».

Пегилен де Лозен приоткрыл глаза. Его блуждающий взгляд остановился на Анжелике.

— Это не сон? — пробормотал раненый. — Неужели это действительно вы, моя милая?

— Да, я, — улыбаясь, ответила молодая женщина.