Анубис

— Нет, — ответил Могенс, — я ничего не забыл, даже того, что ты сам мне рассказывал, Джонатан. И что рассказывал Том. Я даже не забыл то, что видел собственными глазами. И что еще должно произойти, чтобы ты, наконец, понял, что мы разбудили здесь нечто, до чего мы еще не доросли?

Грейвс затянулся очередной сигаретой, и Могенс словно воочию видел, как шевелятся мысли в его голове.

— Хорошо, — вздохнул Грейвс. — Возможно, теперь это больше не играет роли. Раньше или позже ты все равно узнаешь. Самое позднее, сегодня ночью.

— Что именно?

— Ты прав. Там, внизу, скрывается больше, чем просто древняя гробница фараонов. Много больше, чем ты даже можешь себе представить.

Могенс мог бы напредставлять себе целую кучу всего, но вместе с тем он чувствовал, что готов схватить брошенную ему наживку. Намерения Грейвса были до смешного прозрачны, да и наживка не слишком оригинальна и не особо ловко сработана. Коварный крючок явственно проглядывал сквозь нее. И тем не менее Могенс попался на приманку. В конечном счете, в глубине души он был и оставался тем, что Грейвс назвал «человеком науки». Долгие годы, проведенные в добровольной ссылке, почти заставили его забыть, почему он выбрал именно эту профессию, а не какую-то другую. Бесчисленные ночи, когда он просыпался в холодном поту от кошмаров, и следовавшие за ними бесконечной чередой тоскливые дни в безоконном подземелье университетской кельи, принудили его думать, что огонь науки давно угас в нем. Но оказалось, что это не так. Часть его самого не переставала ставить этот единственный ультимативный вопрос, на который в конечном итоге сводились все его исследовательские устремления: почему?

— Нет, — твердо сказал он.

— Нет? — не поверил своим ушам Грейвс. — Но ты даже не знаешь, что я нашел там, внизу!

— И знать не хочу. Ты прав, Джонатан. Я — человек науки, как и ты. Но между нами есть и существенное различие. Я считаю, есть такие вещи, которые не надо знать.

— Если бы все думали так, как ты, мы все еще сидели бы на деревьях и забрасывали друг друга палками!

— Возможно. Но мисс Пройслер осталась бы жива.

— Дженис тоже.

Хуже всего было то, что и подоплека этих слов была очевидна. Могенс тут же распознал стоящие за ними намерения, будто Грейвс предупредил о своем нападении, но от этого легче не становилось. Он почувствовал, как горячая волна гнева поднимается в нем, и на какое-то мгновение он не видел другого выхода, как только наброситься на Грейвса с кулаками.

Разумеется, он этого не сделал. Уже потому, что чувствовал: именно этого Грейвсу и хотелось. Тогда вместо того, чтобы слушать дальше разглагольствования Грейвса, а в конце, может быть, и совершить непоправимую глупость, он просто развернулся и снова взялся за ручку двери. И в этот самый момент дверь распахнулась и ворвался Том. Он был совершенно вне себя.

— Мисс Пройслер! — сдавленно выкрикнул он. — Шериф Уилсон!

— В чем дело? — нахмурился Грейвс, властно останавливая его жестом. — Том, возьми себя в руки! Что с мисс Пройслер и шерифом?

Тому пришлось восстановить дыхание, прежде чем он мог говорить дальше.

— Шериф Уилсон здесь, — наконец выдохнул он. — Он нашел мисс Пройслер. Она жива!

Четверть часа назад Могенс не был уверен, сумеет ли он на своих ногах еще раз пересечь раскисшую площадь. Сейчас же, устремившись вслед за Томом и Грейвсом, он летел как на крыльях. Отстав на пару шагов, он добежал до убогой хижины, которую мисс Пройслер обжила после доктора Хьямс, всего несколькими секундами позже двух других. И, хотя его сердце билось в груди, грозя разорвать при каждом вдохе грудную клетку, он не остановился ни разу, лишь по широкой дуге описал машину шерифа, стоявшую у открытой двери, и одним махом взлетел по трем деревянным ступеням лестницы.

Он едва не врезался в Уилсона, который занял позицию у двери и широкими плечами почти полностью блокировал вход. Уилсон же и предотвратил столкновение, в последний момент молниеносно отскочив, пропуская Могенса, от которого, однако, не ускользнул беглый, но испытующий и настороженный взгляд шерифа.

Однако сейчас его это нимало не волновало. Двумя размашистыми шагами он пересек комнату и с возгласом ужаса отпрянул, обнаружив фигуру, лежащую на узкой походной кровати. По дороге сюда он был не в состоянии ясно мыслить — да и кто бы смог? — но его воображение без устали подсовывало ему одну жуткую картину за другой. Он ведь своими глазами видел, какая доля выпала мисс Пройслер.

Ни одна из этих картин не соответствовала действительности.

Действительность оказалась в тысячу раз хуже.