Антракт

Выйдя за заградительный барьер и сняв с головы платок, я вернулась в мир, где ждал меня улыбающийся Марат. Наверно, многие экскурсантки возвращались в этот мир с похожим выражением лица. Хорошо, что первым на этом пути был все понимающий Марат.

Потом мы вошли в мечеть, построенную на камне, хранящем след стопы Магомеда, и потеряли там нашего спутника, правоверного мусульманина. Оказалось, что он в подвальном помещении решил совершить намаз. А Марат показал мне на одной из колонн мечети изображение забавного чертика, образованное рисунком камня. Вот уж улыбка природы!

Путь к Храму Гроба Господня пролегает через сплошное пестрое и шумное торжище. Запах восточных пряностей до сих пор памятен мне. С тех пор я во все возможные блюда добавляю кари: эта пряность напоминает мне аромат Иерусалима.

Сам храм не воспринимается как цельное архитектурное сооружение. Он похож на разные главы Библии. Очень забавным мне показалось, как поделено по конфессиям пространство храма. Самое почетное место у фасада кувуклии (часовни, построенной над пещерой, из которой Христос вознесся) занимают христьяне-копты. По какому принципу делились места – непонятно. И не удивительно, что в храме идет перманентный ремонт: хозяев-то много! А порядка нет…Так это напомнило мне нашу действительность, что вроде бы сразу многое стало ясно. И грустно…

Запомнились мне на одной из икон глаза Божьей матери, выполненные из драгоценного камня. В них как будто сконцентрирована вся скорбь мира. И смотрят они прямо в душу.

Моему полнейшему растворению в Иерусалиме мешал Марат. То есть, он отвлекал внимание симпатией, которая между нами возникла. И которую он постоянно выражал. И все мои впечатления разбавлялись присутствием и вниманием неравнодушного мужчины. Мне хотелось долго-долго бродить по улочкам старого города, делая вид, что мне очень интересна древняя история этих мест. Ну, а когда на обратном пути я без какого-либо умысла показала на понравившиеся мне ностальгические фужеры, и они мне в то же мгновение были подарены, фигура Христа несколько померкла. Прости меня, Господи!

Фужеры по-прежнему вызывают восхищение моих гостей и будят во мне волну тихой и светлой грусти. Интересно, вспоминает ли эту поездку Марат?

Визит №2 Костер из записочек

Второй раз мы поехали на экскурсию в Иерусалим с моей кузиной Галей. Экскурсия была классическая и добротная. Рассказывать о предмете посещения – местах жизненного пути Христа начали сразу после посадки в автобус. Тут меня прихватила другая пагуба: безудержные слезы восторга, скорби и умиления от предчувствия грядущих впечатлений.

Не знаю, какая нервная система может переварить в один день и прикосновение к Вифлеемской звезде, и Голгофу, и Гефсиманский сад, и камень, на который положили Христа после снятия с креста. Хотя, наивно и глупо мерить всех по себе. Стояли мы в очереди, которая вела в кувуклию. Мы с сестрой – в предчувствии судьбоносного события в жизни, а рядом деловито отвечали на телефонные звонки и обыденно говорили: «Я сейчас в Храме Гроба Господня. Выйду – перезвоню».

Есть довольно распространенное понятие: намоленное место. Раньше мне казалось, что это некий снобистский штамп. Посещение часовни заставило меня поверить в это явление. Если я скажу, что слезы непрерывным потоком лились из моих глаз, то уже, наверно, станет смешно: эта барышня плачет и по поводу, и без него… Но то, что маленькое помещение наполнено молитвами всех паломников, побывавших здесь до меня, ощущалось на уровне вязкости воздуха. Это не было эффектом тесного закрытого пространства. Это было что-то необъяснимое. Я невольно опустилась на пол на колени. То же самое делали окружающие. Забытью не дали длиться долго: очередь страждущих приобщиться и освобождение помещения приобщившимися регулировал дежурный строгий священник.

Еще одна вещь меня поразила: неопалимый огонь действительно не обжигает. Конечно, каждый приобрел связку свечей, зажженных от источника неопалимого огня. Моя добрая мама раздала по свечке всем своим подружкам. Последнюю свечку я зажгла на могиле хорошего человека, Сережки Кулика. На мамину могилу свечек не осталось.

Уже темнело, когда мы добрались до стены Плача. На женской половине ее было пустынно. Но, наверно, слишком переполнены мы были впечатлениями дня, поэтому ничего, кроме яркой луны и четких очертаний стены на фоне темного южного неба я не помню. Запомнился пренебрежительная фраза на русском языке: «Только русские поворачиваются к стене Плача спиной». И почему русские так не любят своих соплеменников, особенно встречая их за границей? Но это уже другая история…

А уборщики уже приступили к своему привычному делу – выметали мусор вместе с записочками, не удержавшимися на стене.

Вспомнился язвительный Гарик Губерман, сделавшийся в Израиле примерным иудеем и непревзойденным экскурсоводом по иерусалимским святыням: «Вновь закат разметался пожаром – это ангел на Божьем дворе жжет охапку дневных наших жалоб. А ночные он жжет на заре».