Антони Адверс, том 2

Он сидел в каюте, медленно вдыхал аромат кофе, радуясь его целительной теплоте, наблюдал, как скользит за иллюминатором вода, и наслаждался одним из благороднейших человеческих обольщений. Путешествие подарило ему свободу.

Застучали блоки на палубе, корабль снова сменил галс. Миссис Джорхем, привлеченная запахом кофе, самую малость отодвинула перегородку и высунула голову в ночном чепце поверх коричневых папильоток. Капитан Джорхем, расположившийся на сундучке с надписью "Джейн", принялся потчевать жену галетами и ветчиной. Иногда он постукивал галетой, вытряхивая жучков. Такая обходительность указывала на то, что капитан Джорхем нынче в ладу с собой и со всем миром.

"Удивительная представительница мира пернатых за загородкой", - подумал Антони.

Миссис Джорхем сложила губы трубочкой, вытянула шею и клюнула мужа в обветренную щеку, потом взглянула на Антони и поправила чепец. Должным образом смущенная, что такие личные семейные подробности происходят на глазах у постороннего, она улыбнулась, еще раз чмокнула мужа и задвинула перегородку с видом высоконравственным и достойным. Во все время завтрака она вела себя, как приличествует урожденной Патнам. Что он выдумал, ведь не тукан же она в самом деле. Антони видел, что даже на корабле, в тесном соседстве с чужими людьми и самим океаном, миссис Джорхем ухитряется сохранять хорошие манеры. Такая безупречность повергала во прах и хлебных жучков. Это было фамильное достоинство Патнамов. Капитан Джорхем, который в силу брачных уз имел к Патнамам некое, хоть и отдаленное, касательство, тоже был горд. Он победно опустил на стол котелок, в котором лишь жучки копошились на дне.

Как только Филадельфия убрал со стола, капитан вынул из ящика бумаги, с умным видом разложил их перед собой, обмакнул перо в чернильницу и подозвал Антони. Садясь рядом, тот заметил, что от капитана не только несет табачищем, но и разит ромом.

- Подпишите здесь, - без предисловий распорядился капитан.

Антони нагнулся над документом - это оказалась судовая роль. Толстый короткий палец капитана упирался в пустую строку, начинавшуюся словом "помощник".

- Помер от оспы в Лиссабоне, - снизошел до объяснений капитан.

Однако Антони медлил, памятуя первый урок Макнаба.

- Все честь по чести, - немного озабоченно продолжал капитан. - Разве ваш старик вам не объяснил? Мы с ним все обговорили еще до ужина. Мы берем вас первым помощником. Чтоб французы в Генуе не прицепились. Эх, знали бы вы, каково приходится в наше время нейтральному судну. На материке - французы, в море - королевский флот, того и глядишь, то ли матросов заберут, то ли груз сконфискуют. Тут главное - что везти. Вот, к слову, мне бы закупить в Генуе оливкового масла, а уж в Гаване я бы его продал за хорошие деньги! У них тут этого масла, хошь залейся. Даром отдают. Страсть как неохота идти в Гавану порожняком. Есть еще у меня задумка, взять для балласту мраморных плит. Даже англичане лопнут, а не докажут, что это контрабанда. А французам воще все одно, лишь бы мы беглых англичан не вывозили. Значит, если вы расписываетесь за помощника - без жалования, ясное дело, для одной проформы, то мы выдаем вас за янки. Нет, лучше вы будете из Виргинии. Говорите вы скорее по-тамошнему. Хороший бостонец должен выговаривать в нос. И вот еще что я вам скажу. Если англичане возьмут нас в море на абордаж, вас, как помощника, может и не загребут. Гляньте-ка сюда.

Капитан показал в списке фамилии пятерых матросов, с пометкой "завербованы вблизи Уэссана мичманом фрегата Его Величества "Ариадна" 6 февраля 1796 года".

- Ходкий фрегат, не то бы мы от него ушли. Бывало дело, прибавим парусов, и поминай, как звали, но не от всякого уйдешь есть и такие, что на фордачок идут быстрее нашего. В тот раз оставили нам шестерых матросов, еле до дома добрались. Сопляк-мичман, ну тот, который поднялся к нам на борт, знал, кого выбирает. Они, черти, с пеленок этому обучаются. Да и вообще не понимаю, чего вы раздумываете? Разве не тепленькое это местечко для помощника, в каюте-то с дамой, а?

Более чем убежденный на этот раз, Антони поставил подпись. Капитан с довольным видом отпер сундучок, подписанный "Элиша", вынул бутылку и плеснул в кружку.

- Ну, мистер, - сказал он, подмигивая, - чтоб первый рейс прошел гладко.

Перегородка слегка отодвинулась, патнамская дама потянула носом.

Антони видел, что в глазах ее мелькнуло беспокойство, губы вздрогнули, однако не произнесли ни слова. С обреченным видом миссис Джорхем затворилась вновь.