Антивыборы 2012

Особо трагическая ситуация складывается с более 700 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Многих из них сама жизнь в России отбрасывает в категорию У.О. и неполноценных, обрекая на то же и их потомство. Примерно треть из них воспитывается в «казенных» учреждениях — домах ребенка, детских домах, школах-интернатах общего типа, интернатах для детей с ограниченными возможностями здоровья и т. д. По статистике 40 % находившихся на полном государственном обеспечении сирот впоследствии становятся алкоголиками и наркоманами, 10 % кончают жизнь самоубийством, 40 % совершают преступления. В то же время, если большинство стран стремятся развивать альтернативные формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, в России при неуклонном росте общего числа сирот (по данным Госкомстата, только за последние 3 года — на 83 тыс.) практика устройства в семьи и передачи под опеку постепенно сворачивается. В результате ежегодно все больше детей попадает в условия, затрудняющие, а зачастую и исключающие полноценное развитие личности. Все чаще в российских СМИ рассказывают о детях маугли — брошенных родителями на произвол судьбы и воспитанных бродячими животными.

«Российская система воспитания сирот приписывает детям, воспитывавшимся в государственных учреждениях, склонность к антиобщественному поведению», — к такому выводу пришли в результате обширного исследования проблемы сиротства в РФ специалисты международной правозащитной организации «Human Rights Watch». По данным Минздрава РФ, у 64 % детей, поступающих в дома ребенка, обнаруживаются осложнения внутриутробного развития, у 10 % — врожденные или наследственные заболевания. 30–40 % детей поступают из семей алкоголиков, 50 % — от матерей и 13 % — от отцов, больных туберкулезом, сифилисом, диабетом или имевших психические заболевания. Так, например, в детских домах Пермской области насчитывается менее 1 % здоровых детей. Отставание в физическом развитии наблюдается почти у половины сирот. Ненадлежащие условия содержания, невозможность обеспечить нормальный уход за больными усугубляют ситуацию. Большинство детей страдают внутриутробными инфекциями, такими, как цитомигалия, таксоплазмоз, хламидиоз. При «тяжелой олигофрении», когда ребенок признается страдающим имбецильностью или идиотией, он направляется в закрытые учреждения при Минтруда и социального развития, где пробудет до 18 лет, не получая практически никакого образования, чтобы потом перевестись во взрослое учреждение такого же типа. Часто ставящийся диагноз «легкая степень олигофрении» означает, что в процессе школьного обучения сирота будет подвергаться более жестким дисциплинарным взысканиям, чем его сверстник, которого родители оставили в детском доме только на время и навещают лишь изредка. Известны случаи, когда наказанием за шалость становилось обследование и лечение в психиатрической клинике. Как отмечает председатель Комитета защиты прав воспитанников детских домов и школ-интернатов города Москвы В.Семенов, в школе-интернате № 8 направление детей в психиатрические больницы используется систематически и объясняется не медицинскими показаниями, а плохим поведением, неуспеваемостью и т. д. В больнице они получают такие сильные препараты, как аминазин, галоперидол, тизерцин, реланиум, которые могут серьезно повредить здоровью ребенка. Галоперидол, например, часто вызывает трудности мышления, снижает способность концентрироваться, притупляет эмоции, вызывает ночные кошмары, депрессию, половую дисфункцию. Гражданская комиссия по правам человека в одном из своих отчетов приводит рассказ воспитанника детского дома, отправленного в психиатрическую больницу за то, что он разбил окно, играя в футбол. Нейролептики, которыми его лечили психиатры, оказали тормозящее действие на его нервную систему: «Вернувшись из больницы, я не смог учиться, даже не мог складывать числа, и меня отправили в школу для умственно отсталых детей, хотя я уже закончил 6 классов по обычной программе. И началась моя жизнь в психоинтернатах. Как говорит главный психиатр Андроповского психоневрологического интерната, где я сейчас живу: «Сюда дорога открыта, а отсюда — только на кладбище».

Сироты с раннего детства привыкают осознавать себя «деклассированными элементами», отмечают психологи. Вырастающая из такого самоощущения предрасположенность к асоциальному образу жизни, совершению противозаконных действий и самоубийству подогревается самой атмосферой детского дома и воспитанием, которое нередко сопровождается серьезными психологическими травмами и, главное, не предусматривает приобретения навыков, способствующих «постинтернатной адаптации».