Антитезис

— Ну, давай тогда я тебя подвезу.

Дима уставился на собеседницу вытаращенными глазами и отвесил челюсть.

— Ну, если не хочешь…

— Хочу! — выпалил Дима.

— Тогда пошли, — девушка повернулась и стремительным шагом направилась к приземистой красной машине. Дима обалдело семенил следом. «Наверное, она меня с кем-то перепутала», — недоумевал он, — «или я чего-то не знаю? Что там Вирджил говорил про тамплиеров своих — может, я под какое-нибудь их предсказание древнее подхожу? И потому они со мной так носятся?».

Перед распахнутой дверью спорткара Дима слегка замешкался — сиденье находилось очень низко и он задумался, как половчее на него забраться.

— Юля, — подала голос девушка с водительского сиденья. Вот она-то на свое место влетела за полсекунды.

— Чего? — не понял Дима.

— Юля. Зовут меня так.

— А… А меня — Дима.

— Вот и славно. Теперь мы знакомы. Так что если мама говорила тебе не садиться в машины к незнакомым людям…

Дима фыркнул и, довольно неловко, упал на сиденье. Поерзал, устраиваясь поудобнее. Полулежачее положение сидения его сильно напрягало, он выглянул наружу и напрягся еще больше — асфальт находился под ним на расстоянии вытянутой руки. Он даже попытался его потрогать и еле успел отдернуть руку, когда дверь вдруг сама собой закрылась. Басовито заурчал двигатель и Лукшин даже охнул от неожиданности, ощутив как его собственный позвоночник отозвался на это урчание легкой дрожью.

— Возбуждает, да? — с хрипотцой в голосе спросила Юля.

Дима сглотнул.

— Я, когда свою камрюху разбила и в сервис ее загнала, собралась бабомобиль какой-нибудь на время взять, ну знаешь, бывают такие, косметички на колесах. Зашла в салон и увидела этого красавца. Напросилась покататься и… пришлось брать, — она вздохнула и положила ладони на руль. Чуть-чуть изменился тон двигателя, пейзаж за окном вздрогнул и скакнул за спину.

— Пристегнись, — бросила Юля, выруливая на дорогу.

— Ментов боишься что-ли? — спросил Дима и прикусил язык — прозвучало грубовато. А ну как обидится и высадит? Но Юля не обиделась. Хмыкнула и спросила:

— Знаешь, сколько лобовое на этой тачке стоит?

— Боюсь представить. А что?

— А то, что если ты не пристегнешься, то вышибешь его лбом на первом же светофоре.

— Упс, — сказал Дима, нащупал справа ремень, протянул его наискосок и задумался, потому что наткнулся слева на еще один ремень.

— Он пятиточечный, — не поворачивая головы, сообщила Юля, — продевай руки с обеих сторон. Замок — у тебя под яйцами.

Дима поджал губы, но вслух ничего говорить не стал. Пристегнулся, посмотрел по сторонам, вздрогнул, скосил взгляд вбок и принялся разглядывать прикрепленный к стеклу крупный листок с российским триколором и просвечивающим с той стороны зеркальным текстом «Русь-информ» — смотреть просто в окно было просто страшно.

— Что за «Русь-Информ»? — спросил он, просто, чтобы не молчать.

— Ну ты спросил, — удивилась Юля, — вообще-то, я там работаю. А ты тогда где работаешь?

— Форес Дарк… ООО, — недоуменно ответил Дима, — где же еще?

— А… один хрен, вид сбоку… Куда тебя везти-то? — Юля, вырулила на встречку и повернула на светофоре под желтый сигнал. За окном мелькнуло колесо троллейбуса, бок выруливающего джипа, побелевшие глаза водителя во встречной машине; мелькнули — и остались сзади.

— Так где живешь, спрашиваю? — не дождавшись ответа, повторила Юля.

— А? — Дима встрепенулся, вышел из ступора и сказал, где. И тут же понял, что имела в виду Юля, когда говорила про вышибание лбом стекла — под визг шин Диму тряхнуло так, что даже дыхание перехватило, если бы не ремни — летел бы он сейчас над дорогой.

— Твою мать, — выдохнул Дима, потирая шею (как будто что-то хрустнуло в ней) и пытаясь определить причину остановки, — что случилось?

— Ты охренел что ли? — ласково спросила Юля, — ты соображаешь, сколько мы туда ехать будем? Не, я в эту дыру не поеду.

— Поэтому я на метро езжу, — сдерживая злость, сказал Дима (можно подумать он просил его куда-то везти), — блин, я думал, мы врезались во что-то!

— Ну извини, на метро я тебя не повезу, — сказала Юля и задумалась.

— Да ничего, — Дима пожал плечами и принялся выпутываться из ремней безопасности, чувствуя одновременно и сожаление и облегчение. Жаль конечно, а какому мужику не было бы жаль? Он уже себе такого нафантазировал… а с другой стороны — не понимал он эту Юлю. Не понимал и боялся.

— Слушай, а тебя дома ждет кто?

— Меня? — Дима замер, держась за ручку двери, — Кто?

— Не знаю, поэтому и спрашиваю. Мама, которая тебя потеряет, если ты до одиннадцати не вернешься? Жена, пяток детей мал мала меньше? Любимый пекинес, который от огорчения сдохнет, если ты на ночь не придешь? Рыбки в аквариуме, которых кормить надо?

— Я один живу, — сказал Дима машинально, весь поглощенный обдумыванием Юлиного вопроса. Точнее, слов «если ты на ночь не придешь». К чему это она?

— Никто меня не ждет.

— Вот и отлично. Поехали тогда ко мне.

— Как это? — Дима вжался в сиденье, — зачем?

Юля зло усмехнулась:

— Боишься?

— Да, — сказал Лукшин.