Антитело

Возвращаться домой он не хотел. Не хотел снова увидеть бледное больное лицо дяди, его слезящиеся глаза, слушать его ужасный кашель. Не хотелось слышать голос Аленки, внезапно погрубевший и лишенный прежних эмоций. В доме за его спиной жили сумасшедшие, и он был единственным, кто еще сохранял рассудок. Не заболел. И не сломался. Только страх — постоянный, давящий страх, мучил его и заставлял вздрагивать от каждого звука, в любом движении видеть агрессию.

«Если они ухудшатся, я просто не знаю, что делать. Оставаться один на один с тремя психами… Я не смогу».

Его утешало лишь одно обстоятельство — прогрессирующая болезнь не позволит им активно действовать.

В доме снова появились мухи. Глеб заметил их за обедом, сидя в одиночестве и без всякого удовольствия поглощая мясо. Пока их было немного, но они были. А всего пару часов назад, он видел их целый рой, летящий низко над полем на восток к лесу.

«Если дальше так пойдет, придется снова все опрыскивать».

Глеб продолжал свою работу в медленно надвигающейся темноте. По мере того, как свет уходил, все труднее было не пускать в голову мысли о том, что ждет его в этой ночи. Что прячется там, дожидаясь, когда исчезнут последние отголоски дня. Можно было уйти в дом, где есть свет и стены, но именно там, в этих самых стенах и происходило все самое страшное. Несколько минут Глеб совершенно серьезно обдумывал возможность ночевки в сарае. Это может оказаться лучше для всех. И дяде было бы спокойно, пока он держится подальше от них и от Аленки. Но темнота продолжала наступать, и он отказался от этой мысли.

«Лучше вернутся. Все-таки дом — есть дом».

Повернувшись спиной к лесу, он не спеша побрел к себе, волоча лопату по пашне. Он не видел, как между черных стволов вдруг возникли чьи-то горящие глаза. Они наблюдали за Глебом, пока тот не вошел в дом, а затем мигнули и исчезли.

День двенадцатый

1

Дом изменился. Неуловимо, почти незаметно, но Глеб знал это точно: пропорции комнат, стены — они, казалось, наклонились, расширились, потеряли те правильные геометрические очертания, что были раньше. Но не это было главное: появились звуки. Странные, ничем не объяснимые звуки, которые пугали и не давали заснуть. Глеб лежал в кровати и слушал.

Тихое скрип-скрип что-то расхаживало возле его двери.

Скрип.

Вот оно начало медленно спускаться по лестнице. Остановилось. И снова направилось вверх.

Скрип.

«Дядя? Нет, он спит внизу. Он бы вошел. Зачем ему ходить под дверями? А может тетя Ира? Но она больна. У нее очередное затмение. Она ненавидит меня».

Скрип.

Можно было встать с кровати и посмотреть, и разом снять все сомнения, но Глеб не осмеливался. Он словно вернулся в детство и прятался под одеялом от ночных страхов, не решаясь встать, не решаясь тревожить тишину звуком своего дыхания. Он лежал и прислушивался.

«А может Аленка?».

Тихо и протяжно заскрипела дверь, и снова послышались неторопливые шаги по деревянному полу. Глеб напряг слух, и ему показалось, что он слышит чье-то дыхание. Едва различимое, свистящее: вдох-выдох, вдох…

Скрип.

Он представил себе лестницу. Вспомнил, как по ней поднималась Аленка, тихо, словно мышка. Даже дядиного веса не хватало, чтобы ступени зазвучали.

«Там движется что-то тяжелое… Или это просто дом? Осаживается или что-то в этом духе? Говорят, с деревянными домами такое бывает».

Снова тихий звук, теперь где-то наверху. По воспоминаниям Глеба, там находилась большая пустующая комната на весь этаж. При нем никто ни разу туда не поднимался.

«Там ничего нет. Но что-то большое ходит сейчас в темноте. Чего-то ищет».

Скрип!

Неожиданно громко над самой кроватью. Глеб почувствовал, как на коже выступил холодный пот. Он закрыл глаза. Сундук — большой, обитый широкими металлическими полосами, отливающими серебром, возник перед ним из темноты.

«Серебро — это хорошо. Это как раз то, что надо».

Его блестящая крышка потускнела и покрылась трещинами, словно яростное нечто пыталось разбить ее, нанося сильные удары.

Но не смогло.

«Еще бы! Конечно! Конечно, не смогло!».

Глеб замер и прислушался. Несколько секунд было совершенно тихо, так, что можно было услышать собственное дыхание. И вдруг

Скрип-скрип-скрип быстрые шаги прямо над головой.

«Сейчас!».

Глеб мысленно потянулся вверх, сквозь перекрытия, в темноту комнаты третьего этажа, в которой двигалось что-то большое и страшное.

«Не бояться! Не бояться! Сейчас!».

Он ухватил это что-то и потянул к себе, вниз. Крышка сундука распахнулась, приветствуя нового пленника.

«Туда! Скорее, пока он не вырвался!».

С глухим металлическим лязгом крышка опустилась.

Тишина.

В доме тишина.

«Я перехитрил тебя! Я поймал тебя!».

Глеб почти заснул, когда со стороны лестницы вновь раздалось тихий звук.

Скрип.

Оно поднималось.

Скрип-скрип.

Теперь оно рядом с дверью в комнату. Глеб смотрел, как та медленно приоткрывается, словно в кошмарном сне. Снова возник сундук.

И опять стало тихо.

2