Антитело

— Ну ничего себе заход! — Заявление ксеноса так удивило, что даже не возмутило. Потрясающая наглость, уважаю. — И каким же боком моя личная жизнь стала твоей проблемой? — спросила с нервным смешком.

И проснулась.

Несколько раз растерянно моргнула, пытаясь осознать себя и сбросить наваждение. Я лежала на боку, спиной к стене. Болтливого ксеноса в каюте, к счастью, не было, зато на полу сидела маленькая зелёная обезьянка. С рожками и длинным, тонким голым хвостом. И странным носом.

«Не обезьянка, — вдруг дошло до меня, когда в голове всплыла какая-то картинка из старой книжки. — Чертёнок. Зелёный.»

Я резко села, зажмурилась, тряхнула головой. Открыла один глаз — видение пропало.

Вспомнилось старое выражение «допиться до зелёных чертей». И стало обидно: вроде ж не пила, откуда черти?!

— Не до конца проснулась, что ли? — мрачно пробормотала я, внимательным взглядом обводя каюту в поисках материальных следов пребывания странного животного, похожего на фольклорного персонажа. Однако вещи оставались на местах, царили привычные чистота и порядок, и если тут побывал кто-то посторонний, следов он не оставил.

Не найдя к чему придраться, я подключилась к системе наблюдения, что бы окончательно успокоить собственные нервы и убедиться, что никаких зверей не было. И одновременно с этим потянулась за расчёской: до побудки оставалось ещё минут сорок, но досыпать не хотелось. Прошлый сон врезался в память до отвращения чётко и во всех подробностях, и я банально опасалась того, что могу увидеть в следующий раз. Прекратить спать вовсе я, конечно, не планировала, но перед следующей серией следовало как-то утрясти последствия предыдущей.

И для разнообразия разговор с Нану угнетал меня меньше, чем встреча с бабушкой.

Всё-таки я по ней скучала. Мне было семнадцать, когда она умерла, и это оказалось первой серьёзной потерей в жизни — наверное, именно поэтому я так до сих пор и не привыкла толком, что её нет. Ну и еще потому, что мы с ней были очень близки. Нет, я безусловно любила родителей, а отцом еще и гордилась, и безмерно восхищалась, как никем другим, но бабушка…

Да и родители, к счастью, живы и прекрасно себя чувствуют, так что возможности сравнить, какая потеря тяжелее, нет. И надеюсь, еще очень долго не появится.

Нану случайно, но как-то ужасно неловко и больно умудрился ткнуть в одну из самых чувствительных моих точек. Я не могла утверждать наверняка, что ксенос сделал это намеренно, зачем бы ему бередить эти мои воспоминания, но точно косвенно поспособствовал, до знакомства с ним таких снов не было. И реакции такой не вызывало. И вообще я привыкла сдерживаться, не зацикливаться на плохом, тем более таком, на что уже нельзя повлиять. А тут…

Дети и подростки часто бывают бесшабашными, в этом возрасте притуплены страхи. Не всегда, конечно, и наглядный пример — моя сестра Тамара, которая всегда была очень осторожной. А вот я не боялась ничего и даже очень этим гордилась. От некоторых совсем уж сумасбродных поступков меня спасал здравый смысл и умение разумно оценивать ситуацию, и я искренне считала, что так будет впредь, и полагала это дополнительным доказательством правильности выбора: ну прямая же дорога мне, такой бесстрашной и осмотрительный, в геройские офицеры космофлота.

Но оказалось, страхи у меня всё-таки есть, просто лежат они в совершенно другой плоскости. И со смертью бабушки они вылезли на поверхность. Моё горячее стремление защищать близких и вообще весь мир оказалось продиктовано боязнью их потерять.

Наверное, страх этот был не настолько уж грандиозным и разрушительным, иначе меня бы просто забраковали при поступлении. И, наверное, я вполне пережила бы его самостоятельно, но не пришлось: на первом курсе с нами очень тщательно работали психологи, и мне просто не дали шанса проверить.

Поначалу было стыдно подпускать постороннего так близко, доверить ему то, о чём я даже с родителями никогда не разговаривала. А ещё обидно едва ли не до слёз, как будто я вынуждена заниматься чем-то постыдным. Но потом ничего, привыкла. Мне попалась хорошая специалистка, да еще и человек интересный, и помогала она мне вполне искренне.

Отдельно порадовало то, что вся эта история осталась врачебной тайной. Доктор честно отразила этот страх в личном деле, но о том, что борьба с ним потребовала усилий, упоминать не стала. Со слов психолога, те или иные сложности были у многих курсантов, и её работой было сделать так, что бы мелкие, естественные страхи и сомнения не принесли в будущем серьёзных проблем. Вот если бы терапия не помогла, дальнейшее обучение бы мне не светило, а так… Привыкла, успокоилась, перестала от осознания конечности бытия рыдать ночами в подушку.

Конечно, страх потерять близких не пропал совсем, ведь я не перестала их любить и они не стали вдруг бессмертными, но с тех пор он не тяготил и не висел на шее тяжёлой гирей. А теперь вот этот сон…