Antisex

Следующее: усиленная работа над увеличением продолжительности жизни, причем жизни активной, полноценной. Наши предшественники стремились просто продолжить человеческую жизнь, какой бы они ни была. Сколько было потрачено средств и ресурсов на поддержание нежизнеспособных стариков и инвалидов! Какое тяжкое бремя ложилось на плечи общества! Но наши цели — принципиально другие! Отныне мы ориентируемся только на тех, у кого тело крепко, а интеллект высок, сколько бы лет ему ни было! Ты бодр, здоров, имеешь ясный ум и твердую память? Ты — наш, даже если тебе 100 лет! (тут по рядам прошелестел смешок). Тебе 20 лет, но ты хил, слаб телом и умом? Не надейся на наше сострадание! Обижать не будем, но и поддержки не жди! Заботься о себе, укрепляй здоровье, качай мышцы и мозги! Не борьба за продление бессмысленных лет и ненужных жизней, а борьба за продление молодых созидательных сил — вот что должно являться безусловной целью каждого человека и всего нашего общества в целом!!

Я слушал Артема с затаенным дыханием, настолько все, что он говорил, было бесконечно верно и разумно! Ведь еще пятнадцатилетним мальчишкой, задолго до Катастрофы, я самостоятельно пришел к таким выводам.

Глава 11. Прозрение

Тогда, в двадцатые годы двадцать первого, по старому исчислению, века я был обычным школьником: скучал на уроках, но не прогуливал, недолюбливал учителей, но открытого недовольства не выказывал, занимался спортом, но без фанатизма, тусовался со сверстниками, но цену им знал и соблюдал свое личное пространство, родителей слушал, но особо не слушался. В общем, мои школьные годы протекали довольно спокойно, размеренно, а подростковые гормональные ураганы случались со мной относительно редко.

Как вчера помню тот вечер, когда все изменилось. Тогда я пришел с тренировки пораньше, неожиданно для родителей, и уже в прихожей услышал какие — то ритмичные звуки из родительской спальни. Я на цыпочках подошел к их двери и все понял. Из-за тонкой, застекленной непрозрачным стеклом двери доносились стоны, похрюкивание, поскрипывание кровати — все эти животные звуки из интернет-порнухи, так любимой многими моими приятелями. Но одно дело — смотреть завлекательные ролики в интернете в компании придурков твоего возраста, и совсем другое — застать за этим занятием своих собственных, уже немолодых родителей.

Я тихо отошел от двери, нырнул к себе и затаился. Через какое-то время они вышли из спальни, я слышал, как мать сказала, по-видимому, разглядев на вешалке мою куртку: «О-о-о, а Петруша-то, оказывается, дома». Они тихонько захихикали и зашептались — наверное, поняли, что я мог кое-что услышать. Очевидно, они решили, что я, как взрослый, современный человек, отнесусь с пониманием к их шалостям, но они ошиблись.

Через некоторое время мать позвала меня ужинать. Пришлось выйти, изобразить из себя послушное дитятко, чтобы только отстали. «Что с тобой? Какие-то проблемы?» — спрашивал отец, видя мое недовольное лицо. Я отговорился усталостью и головной болью, протолкнул в себя кусок котлеты и поскорей убрался к себе. До этого вечера я с уважением относился к своим старикам, пожалуй, даже любил их, но с той минуты меня будто вырубило. Когда я представлял, как два престарелых человека, которым перевалило далеко за сорок, кувыркаются в постели, меня охватывало отвращение, которое я не мог побороть.

В своей комнате я растянулся на софе и стал думать: вот на уроках литературы мы без конца обсуждаем любовные истории столетней, а то и двухсотлетней давности, написанные высокими словами — все эти драмы, лирику, стихи. А на самом-то деле что получается? А получается, что вся эта высокопарность, которой нам велят восхищаться, сводится вот к этим смешным и жалким телодвижениям, от которых появляются красные, орущие большеголовые уродцы.

Честно говоря, мне нравилась одна девочка в нашем классе, теперь уж и не помню, как ее звали. Мы вроде бы даже дружили, мне было интересно с ней общаться. Она была умная, интересовалась историей, как и я, много знала. И вот сейчас, лежа в темноте на софе, я на минуту представил себе, что вместо этого интересного, так много мне дающего общения мы с ней вдруг займемся вот этой самой «любовью» с постанываниями и похрюкиваниями — и мне стало так гадко, будто я вымазался в дерьме!