Антимаг

— Не очень, — вздохнула эльфийка и зачерпнула немного каши. Подула, попробовала, недовольно скривилась и вновь вернулась к помешиванию. — Когда она огонь вызвала — лицо аж светилось от радости, а вот дальше… По–моему, она перепугалась больше, чем горящие люди. Вокруг Лауры свободное пространство было, как в оке бури, и один из уродов этих прямо на неё побежал. Горит, кожа прямо плывёт, орёт так, что тем тварям из разлома не снилось. А она стоит и смотрит в ужасе…

Какое–то время Миа обдумывала его слова, а затем негромко спросила:

— Не на живых же мне проверять, насколько строение местных похоже на наше.

— Если они могут переносить из нашего мира в свой, то сумеют провернуть обратный процесс?

— Долбанутые на всю голову рабовладельцы, считающие себя богоизбранными, — не скрывая презрения сообщила девушка. — У них принято демонстрировать богатство имплантами. Золото или платина на лице — то ещё уродство. Вот в первую очередь они делают себе заострённые уши, вроде наших, а многие вставляют и металлические ногти, часто в форме когтей. Свою планету они назвали Эдемом, но места, более далекого от бога, я не представляю.

Зато красное вино помогало восстановить кровь, сожранную — или выпитую, — хреновым демоном.

— По очереди, — просто ответила эльфийка. — Да и я говорила, что ты лёгкий. Мы оба.

— Если не сможем вернуться домой — придётся ассимилироваться. А мне как–то не улыбается провести остатки дней мало что на побегушках у местечковой шишки, так ещё и служить при этом батарейкой. Как бы красиво при этом не заливали в уши.

И снова приложился к фляге. Вино приятно туманило голову, лишний раз напомнив о плачевном состоянии — будь он здоров, ни за что не захмелел бы от такого объёма. Потому Лёха с сожалением отставил посудину — не хватало ещё налакаться вдрызг.

Вздрогнув, эльфийка мотнула головой, прогоняя воспоминание, и перекрестилась.

Лаура что–то забормотала во сне и закуталась в одеяло так, что наружу торчал лишь нос — как у воробьишки в ласточкином гнезде.

— Если коротко — тоже взрыв, — задумчиво проговорила Миа. — Как думаешь, это совпадение?

— Не без того, — не стал отрицать очевидное Стриж. — Про потроха местных откуда знаешь?

— А ты очень хотел остаться там? — вопросом на вопрос ответила Миа.

— А ты хоть одной владеешь? — уточнил Стриж.

Меньше всего он хотел видеть обгоревшие трупы. Самая лютая смерть, с точки зрения Лёхи — сгореть заживо. Он навсегда запомнил, как впервые увидел горящего человека — в ЦАР, на базаре в Банге. Торговцы поймали подростка, укравшего с лотка кусок копчёного мяса. На несчастного надели пару старых покрышек, облили бензином и подожгли. Когда Стриж с товарищем, услышав дикие крики казнимого, прибежали к месту самосуда, было уже поздно.

Вытянув из кучки затрофеенной у разбойников снеди кусок сыра и сухарь, она протянула их Лёхе. Тот благодарно кивнул и вгрызся в еду не хуже оголодавшей собаки, не обращая внимания на специфический запах сыра — то ли овцы, то ли козы. Аппетит разыгрался такой, что Стриж затруднялся определить, какой треск громче — от сухаря на зубах, или за ушами.

Судя по тому, что он даже избитый и едва способный шевелиться думает о подобном, гормональный баланс в новом теле тоже отличался от человеческого.

— Если бы я его не пнула — прямо по ней бы и протоптался.

— Чувство юмора сильнее желудка? — посочувствовал Лёха.

Он взглядом указал на спящую девчонку.

— Как?

— На патологанатома, наверное, учился гад, — резюмировал Стриж. — Или на палача…

— Если доживем — узнаем, — первым подал голос Лёха. — Будем решать задачи по одной. Сперва выживем, а потом уже потрясём местных знатоков всей этой магической тряхомундии. А может, наше приобретение у себя в библиотеке что отыщет.

Миа тяжело вздохнула.

— М–да… — Лёха передёрнулся, представив себе это зрелище. — Кошмары ей теперь обеспечены… У вас там в будущем не научились такой стресс снимать? — без особой надежды поинтересовался он.

Вопрос был отнюдь не праздный. Вид заживо сгорающих разбойников пронял даже Лёху, несмотря на всю его подготовку и опыт. Что уж тут говорить о девчонке? Ну а если же она вообще никак на это не отреагировала — тут уже повод задуматься о здравости перспективы дальнейшего совместного путешествия с такой особой.

Желудок громко заурчал, напоминая о том, что питание в цепочке потребностей стоит выше размножения, и Стриж вытянул шею, стараясь заглянуть в котелок. Увидел явно сырую крупу и огорчённо вздохнул.

— Ну прости, детского психолога я в сумках не нашла, — развела руками эльфийка. — Раз доросла людей заживо жечь — от вина большого вреда не будет. Я дала ей хлебнуть, чтобы вырубилась и спала крепко. Всё равно пока ты на ноги не встанешь — далеко мы не уйдём. Вас двоих и вещи разом я не дотащу.

— Другой вопрос: а как нас в таком виде дома воспримут? — продолжил Стриж. — Жили–были Миа с Лёхой, а тут — хоп! И Тауриэль с Леголасом вместо них. Не знаю, как у вас, а у нас в меня точно всякие антропологи вцепятся, как клещи в барбоску. И спасибо, если в виварий какой не запихнут, чтобы препарировать.