Антиквар

Сначала сбивчиво, потом все более приходя в себя, Гоша поведал стандартную, в общем, историю: заглянул в магазин мужичок, весь такой из себя компанейский, душа нараспашку, тельняшечка из-под рубашки, улыбка на шестьдесят четыре зуба. Слово за слово, и выяснилось, что один бывший мореман хочет сделать подарок на день рождения другому бывшему мореману, с которым вместе якорную цепь от ржавчины напильником чистили и акул шваброй отгоняли от секретного радара в носовом бульбе. Денег в обрез, так что желательно что подешевле, но непременно настоящее… Ну, а дальше и слушать не стоило. Стандарт. Хотя до сих пор ловятся, ловились и ловиться будут.

– Главное, сука, выглядел убедительно…

– Чего ж ты хочешь, – сказал Смолин задумчиво. – Ему положено. Значит, толковый опер, это тебе не мочалка с орденом Ленина и «обнищавший профессор», которых за версту видно… Что в объяснительной написал?

– Как было…

Смолин досадливо поморщился:

– Дети малые, ей-богу, поколение непуганых идиотов… Я понимаю, что тебя, целочка ты наша, впервые в жизни менты прижучили, но надо ж было думать…

– А что мне оставалось?

– Слушай внимательно, – сказал Смолин с расстановкой. – Они тебя вскоре же потянут на увлекательную процедуру под скучным названием «возбуждение уголовного дела». А до тех пор никто и не мог тебя письменно предупреждать об уголовной ответственности за дачу ложных показаний… Ведь ничего такого не было?

– Не было…

– Вот видишь… Запоминай. Показания ты напишешь новые. И дело было так: покупатель этот сраный сказал, что хочет показать кортик второму, который сидит в машине и по каким-то своим причинам в магазин зайти не может. Ты, не питая особого доверия к человечеству, согласился, но взял с него залог в пять тысяч рублей – чтобы не так обидно было, если он драпанет с раритетом. Усек? Так и было. И брал ты с него залог. Другими словами, никакой такой «продажи» не имело места быть. Уяснил?

– Ага. А если спросят…

– Почему ты сначала объяснял так, а потом – этак? Ну конечно, спросят, они ж не дураки, службу знают… Вот тут ты будешь стоять на своем, как монумент: первую объяснительную накропал, будучи в состоянии сильного душевного волнения… только словечки сам подбери, не такие казенные, чтоб не шпарить канцеляризмами… В общем, с тобой впервые в жизни случилась такая неприятность, ты разволновался, себя не помнил, окружающее воспринимал плохо – вот и накатал под диктовку навалившихся на тебя ментов, что говорили. А теперь опомнился, трезво все взвесил, вспомнил, как было на самом деле… и уж с этого не сходить, ясно?

– Они ж поймут…

– Ну конечно, поймут, – сказал Смолин, ухмыляясь почти весело. – Они и не такое видали-слыхали… Только как они тебе докажут – и, главное, судье, – что все происходило не так, как ты толкуешь, а именно так, как они утверждают? Твое слово супротив ихнего, и не более того. Если они не писали разговор и не снимали… да нет, я уверен, ни того, ни другого. Во всех трех предшествующих случаях не было ничего подобного. Прокатит. Главное, стой на своем и помни накрепко: добровольное признание и сотрудничество со следствием ничего не облегчают, а наоборот, отягощают… Ну, и вытаскивать тебя будем со страшной силой. Отмажемся, не впервые… Топай домой, выпей малость, отоспись – и готовься барахтаться, как та лягушенция в крынке со сметаной…

Он ободряюще похлопал по плечу чуточку повеселевшего Гошу и, не оглядываясь более на него, направился в кабинет. Еще издали слышно было, как Кот Ученый, мастерски вывязывая семиэтажные конструкции, кроет все правоохранительные органы, сколько их ни есть на свете, и шантарские в частности. Причины были самые житейские: после инвентаризации содержимого Кащеевых закромов Смолин выделил всей троице кое-какую долю – скорее малую премию. Премия Хижняка как раз и олицетворялась в достаточно редком и недешевом клиночке, помимо прочего – и клинок этот он поленился нести домой, оставил здесь, где его вкупе с другими и прихватили стражи закона.

– Матом горю не поможешь, – сказал Смолин, встав в дверях. – Равно как и прочим красноречием. Вообще, орлы, скажу вам честно – сам по себе недавний инцидент меня в данную минуту не особо и интересует. Тяжелее бывало, однако ж выстояли… Действовать надо – но в другом направлении…

Каждому из них по отдельности и всем вместе Смолин доверял абсолютно. Они не работали у него на зарплате и, если докопаться до корней, никак не были теми, кто пышно именуется «друзьями». Они просто-напросто черт-те сколько лет были с ним повязаны общим развеселым бизнесом, и в доле бывали сплошь и рядом, и услуг друг другу оказали немало. Короче говоря, наличествовало то, что порой крепче дружбы, – спаянная общим интересом команда…