Антигеймер

Подушки на столе не было. Много чего лежало на столешнице, а вот удобств за рабочим местом ноль, непорядок.

— На сегодня всё, трасса закрыта, пузырей больше не ожидаю, — молвил он, глядя в окно на вертолётную площадку.

— Так там не вертолёты садятся? — осенило меня.

— Пузыри одни… Если бы геликоптер… Ох, и трудный контингент пошёл, товарищ журналист! По первости сюда закидывали самых подготовленных, можно сказать, фанатов серии — таких, как я. А теперь кого попало валят, у пятидесяти процентов с ходу истерика, скамеек не хватает, расход нашатыря огромный.

— Так вы их отсюда…

— Ну а как же! Конвоируем в Зону, в деревеньку. Этих телят самостоятельно нельзя даже на короткий отрезок отпускать, не готовы к ударам судьбы. А ну как вдруг кабан из кустов… Кстати! А сальцо домашнее с чесночком, а чайку? Самогоночки не предлагаю, вижу, человек вы сугубо деловой… Или предлагаю, уточните? Есть артефакт «Абсолют», настоящий земной, не «Казак» пошлый, новые поселенцы днями презентовали, — с затаённой надеждой спросил служака.

— Спасибо, лучше не стоит, — твёрдо заявил я, хотя мелькнуло. — Может, после задания. А вы что, свиней на блоке держите?

Прапор с сожалением отвернулся от облезлого шкафа, нежно погладив пыльное стекло рукой.

— Понял, ну, тогда на обратном пути, на обратном все вмазать горазды… Да не, какие свиньи, что вы! Сталкеры кабанов местных глушат, как по расписанию, вот и берем за выход, если кому уж очень надо в увольнительную. Плюс плата за карточку-пропуск. Ну и меняемся, — не стесняясь, сообщил мне прапор о практике местных взяток и сделок. — А уж солим сами, сами… Разве ж они сумеют, салажата беспокойные.

— Это какие, простите, кабаны, морфированные? — напрягся я, машинально разжимая пальцы, в которых аппетитно белел толстый, без мясных прожилок, шматок, сверху густо посыпанный чесноком и крошеным укропом.

— Ото ж… Да вы не бойтесь, оно не щёлкает. Морфированные они, чи ни — какая голодному разница, вкусные, да и ладно. Зроблено с найкрайщих сортив витчтизнянной Z-кабанины. Все жрут да похваливают, никого ещё не пронесло. Да проверяем-таки, проверяем, не на Привозе. Ешьте, ешьте, с чесночком оно вообще ништяк.

Я решился, вкусил — действительно ништяк.

Разговорившись, осторожно спросил о роли Украины в текущем процессе и о сущей действительности Рассадника.

— Та ни! Какие мы украинцы! Должность хорошая, вот и всё! Я ведь два года оттрубил на Зоне, первоклассный артер был, в драматическом играл, квалифицированный специалист, с грамотами. Весь в шрамах. Честно заслужил перевод в спокой и уют. Здесь хорошо, тихо, хватит уж дедушке тропы бить, аномалии топтать да жизнью рисковать. Срок пришёл пойти к дивану, ножкам надо отдохнуть! А тут лотерея для ветеранов, вот и вытащил счастливый билет на блокпост, что покруче гринкарты будет. Украинский налёт необходим, особое условие службы, расписывался, как под гостайной, все строго… Стараемся соответствовать порученным образам! У меня ить бывшая тёща, Сара Самуиловна, чтоб ей… была украинкой из Одессы, так что помню.

Схватив записную книжку, я торопливо записал первое слово: «артер».

Что, не пояснял ещё? Сейчас исправлюсь.

В командировочном портфеле у Стёпы Гунова два редакционных задания.

Первое: набрать материал и написать для очередного выпуска «Эхо Попадона» острый злободневный очерк о жизни сегодняшней Зоны, тысяч на двадцать знаков. Несмотря на то что сектор находится рядом с Донецком, оперативных знаний о происходящем в сталкерском мире маловато, сказывается аберрация близости. Второе задание сложней: поиск и фиксация новых слов, возникающих в новом мире жаргонных модулей и идиом. Последнее интересует Арбуза особо, он на эту тему диссертацию пишет. Кому тут нужна его диссертация, главред почему-то не пояснил.

Вот что он сказал по этому поводу:

— Современные писатели-фантасты, Стёпа, очень ленивы и, как это ни удивительно, редко обладают по-настоящему достойной фантазией. Заметил? Многие из них уверены, что если человечество, вследствие воздействия эндогенных либо экзогенных факторов, опустится по цивилизационным ступеням глубоко вниз, вернувшись в материальной культуре на уровень, скажем, века семнадцатого, то и в разговорный язык выживших непонятным образом сами собой войдут забытые старые и псевдостарые словечки. Все эти «вдругорядь», «кабысь-надысь», «понеже», «отрок», «попенял», «охальник», «челом бью, дело мне», «закручинился», «не чинись», «мытарь», «чаровница» какая-то… Кошмар, сущий бред! Какая такая чаровница, что за нафталин с папазолом! Облы и не помнят их. Новое слово будет придумано! И оно мне интересно.

— Матильда, — подсказал я из опыта.