Антидот для мага (СИ)

Несколько секунд длилось это безумие, которое поглотило меня и лорда с головой. Я уже не сопротивлялась напору, а лишь послушно давала то, что было нужно в этот момент тёмному. Одно лишь чувство свербило в душе – досада. Досада от того, что свой первый поцелуй я запомню лишь как яростное противостояние губ, не приносящее ничего такого головокружительного и захватывающего, о чём пишут в книгах. Лишь грубость и дикость. И от этого захотелось разреветься. Мой первый поцелуй украл не тот, кого я любила, а тот, кто в этот момент меня ненавидел! Привкус горечи на губах усилился, и теперь к нему добавились солёные нотки моих слёз, стекающих по щекам.

Но совершенно внезапно яростные движения стали сменяться более плавными и даже ласковыми, зарождая трепет во всём теле. Грубость вдруг сменилась нежностью, и мои припухшие губы уже не терзали, а осторожно ласкали, заставляя плавиться словно свеча, от этих прикосновений. Я потерялась в нахлынувших эмоциях. Дикий страх и досада, сменились дрожью и взбудораженностью. Сердце встрепенулось и забилось, словно птичка, пойманная в клетку. А мысли, наоборот, улетучились.

Теперь я в полной мере ощутила, каков бывает поцелуй настоящего мужчины – не зверя, а аристократа. И этот поцелуй разительно отличался от того, что был вначале. Он меня будоражил до самых кончиков пальцев. Тело отзывалось на этот поцелуй как-то по-особенному. Оно… млело. И я млела вместе с ним…

Но тут случилось совсем уж неожиданное.

Тьма схлынула. В одно мгновение. Перед моим затуманенным взглядом предстал обескураженный Морано с совершенно обычными, не заполненными тьмой, глазами. Мгновение ушло на то, чтобы он оценил сложившуюся ситуацию. Его взгляд говорил очень о многом, но вот вслух он сказать ничего не успел. В следующую секунду тёмный рухнул как подкошенный.

Глава 19

Он едва успел попасть в нужное место, ворвавшись туда точно смерч, и обновив на двери защитное заклинание, прежде чем из него хлынула тьма. Она тут же затопила всё вокруг и поглотила сознание, оставив в голове яростный огонь, сжигающий изнутри все разумные доводы и мысли. Нужно было успокоиться и сосредоточиться, но он не мог этого сделать. Огонь полыхал, поглощал и превращал в пепел душу и сердце, сжигая их дотла. Очередная вспышка – очередное испытание. Адская боль пронзила тело и запахло жжёным. Вновь чёрный огонь, вырвавшись из заточения, спалил на нём одежду. И ведь никакие заклятья не помогают сохранить последнюю в целости и сохранности. А жаль – это была одна из его любимых рубашек.

«Любимых»? Что за странное слово. Какое-то приторно-слащавое! И почему в этот момент он вообще думает об одежде?!

Тьма звала и шептала, тьма приносила боль, но тут же успокаивала, лаская израненное тело, но не душу. Эта пытка сводила с ума. Она казалась нескончаемой и в то же время кратковременной. Когда сила вырывалась на свободу, время будто замирало, растягивая боль и ускорялось – залечивая раны.

Разум боролся до последнего, но постоянно проигрывал. В этой схватке тьма внутри всегда оказывалась сильнее. Она каждый раз была и пряником, и кнутом одновременно. Но чаще, конечно, кнутом. Она истязала, растворяла в себе, сводила с ума.