Антибункер. Навигация

— Байк! — громко выпалила она в эфир.

— Какой байк? — мой рот открылся во третий раз.

— Тот самый, красный, что в гараже стоит. Бильбао сам предложил махнуться.

— Что-о?! — взревел я раненым моржом. — Как так байк? Мой байк?! И вообще, откуда он про него знает, а?

— Игорь ему, оказывается, рассказал. Похвастался вместо тебя, когда мы продукты передавали. Вот пират и предложил поменяться, говорит, есть у меня, милая Катенька, пулемётик лишний, завалялся, как-то... Самому нафиг не нужен. Сказал, что с детства сильно хотел завести себе крутой мотоцикл, да всё никак не складывалось. Прямо как ты, представляешь! А я подумала: подумаешь, байк!

— Подумаешь? Не, ну ты молодец… — кое-как выдохнул я, правой рукой сжимая подлокотник до боли в суставах. — Твою же душу, Катя, ты прямо в сапогах по сердцу! Меня сперва могла спросить?

— Не спрашивают при таких предложениях! Хватают сразу.

— Это же мечта, можешь это понять?

— Стоп! С ума не сходи, Исаев! Мальчишкой не будь! — крикнула Глебова. — Думай о сравнениях, что важней? Мотоцикл ты ещё найдёшь, если уж так припёрло, не менее красивый, понтовый, и тоже красненький. А пулемёт ДПМ отыщешь в своих гаражах? Ну, может и отыщешь, если все красноярские закоулки обыщешь. Успокойся, взвесь всё!

Я попытался сказать в ответ что-нибудь по-настоящему весомое, без рефлексий, но смог только промычать, ярко представив, как вожделенное чудо техники будет перегружаться на борт «Енисея» с помощью ручных синяков пирата. Как и куда этот сумасшедший флибустьер на нём собрался ездить? Если только не по палубе «Енисея», неужели он оставит судно без присмотра? Да не верю я в это, не оставит! Голова у него повреждена, но Бильбао отлично понимает; на суше суровая действительность его мигом в муку перемелет. Но разве влезешь в голову ненормального!

— Ладно, Екатерина, права ты во всём. Сейчас успокоюсь.

— А я знала, что ты молодец и сразу всё поймёшь! И похвалишь.

— Похвалю, а как же, — буркнул я, после чего торопливо прихлопнул на шее уже успевшего насосаться кровью комара и вытер ладонь о край столешницы снизу, там уже много багровых полосок накопилось, наверное. Сволочи зоркие, для пеленга цели им хватает даже слабого света настольной лампы на светодиодах. Летят один за другим. И дверь закрывать нельзя, не люблю я в такой ситуации взаперти сидеть.

— Давай, родная, до подхода.

— Конец связи, милый.

* * *

Теперь дождь полил мелко и противно, грозовой фронт постепенно уходил всё дальше на восток, сиреневые молнии вспыхивали вдалеке, наверху успокоилось, если это не временное затишье. Чувствую, что фронт протяжённый и глубокий, не в последний раз ударил.

Прохладненько! Холодок упал на всю ночь, потеплеет только к утру, с восходом. Я снял с самодельной вешалки, сделанной из арматурного прута, тёплый водолазный свитер крупной и толстой вязки, быстро надел, и сразу стало уютней.

Монотонный шум дождя усыплял.

Поджав под себя ноги, я сидел в кресле перед трансивером, смотрел через приоткрытую дверь на взбитый дождем участок подкрановых путей и старательно боролся с внезапной сонливостью. Веки потяжелели, глаза предательски смыкались, и разлепить их было совершенно невозможно. Я встряхнул головой, пытаясь начать думать о чём-то целенаправленно, и тупо вперил взгляд прямо перед собой, сфокусировавшись на подкрановых путях. Рядом пролегали обычные железнодорожные рельсы, ведущие в тупик, перед барьером которого стояли две грузовые платформы

Вот! Железная дорога! Ржавые рельсы, никак не желающие блестеть от дождя.

Время завиральных идей почти прошло, народ отрезвел, нашёлся, переоценил свои возможности, часто завышенные и наоборот, заниженные, и старается жить на месте либо перемещаться сугубо рационально. Но эта идея периодически ко мне возвращается.

Непросто стало перемещаться по автодорогам между населёнными пунктами, даже если они оказывались целыми и невредимыми. Дело в том, что именно возле автомобильных магистралей сохранились малочисленные анклавы уцелевших любого вида, что вполне естественно, людям нужны пути сообщения. И обитатели таких деревень и посёлков, порой ведут себя агрессивно, даже иррационально. То импровизированные блокпосты поставят, на которых местные огольцы нагло требуют мзду за проезд, могут вообще трассу перекрыть без всяких понятий. Дорожный бандитизм процветает до сих пор, несмотря на то, что уже почти никто не хочет ездить по асфальту далеко за пределы разведанных и хоть как-то контролируемых участков.