Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

В Примакове поразительно сочетаются два свойства: осторожность (здесь и опыт разведчика, и практика дипломата) и решительность. Весь мир помнит поступок председателя Совета министров России Евгения Примакова, когда он 24 марта 1999 года, направляясь с официальным визитом в США, приказал немедленно развернуть свой самолет над Атлантикой, узнав по телефону от вице-президента США Альберта Гора о том, что принято решение по весне или в начале лета бомбить Югославию. Боже! Какой начался визг в либеральных СМИ! Надо было лететь, встретиться с президентом США, воспользоваться трибуной ООН и пригвоздить американцев к столбу позора. Примаков рассудил иначе. Все действия Америки в Югославии, все действия стран НАТО — вне норм Организации Объединенных Наций. В этом суть вопроса. НАТО претендует на установление мирового порядка вне контактов признанных международных организаций. Иначе говоря, нового порядка. Примаков, по сути, тогда в вакханалии полной сдачи федеративного союза славянских государств на раздробление и разграбление Западом и радикальным исламизмом, был единственным из крупных политиков, кто не просто «щелкнул» по носу, но и дал «пощечину» «другу Биллу» — президенту США Биллу Клинтону.

Но очень скоро почувствовалось, что в отношениях Ельцина и Примакова стала появляться абсолютная официальность, которая не присуща единомышленникам.

Все это продолжалось до известного интервью Бориса Ельцина. На вопрос журналиста: «Есть ли у президента вопросы к правительству и устраивает ли его нынешний премьер?» — Ельцин ответил:

— Пока устраивает.

Примаков в тот же день среагировал на этот плохо скрытый выпад Президента:

— Если у Бориса Николаевича есть вопросы к правительству, он может их задать. А чувствовать себя временным премьером я не собираюсь.

С этого момента уже ни у кого не было сомнений, что в ближайшее время Евгений Примаков уйдет.

Слухи, которые распространялись в первые месяцы работы Примакова, были один невероятнее другого; что, дескать, вот-вот начнутся аресты олигархов; что Примаков намерен провести национализацию и пересмотреть итоги всех залоговых аукционов. Ни у кого уже не было сомнений: мир криминального бизнеса напуган и готовится к контратаке. А что же было на самом деле? И что удалось, и что не удалось премьеру Примакову?

Сами за себя говорят данные социологических опросов. Только 7 % опрошенных россиян одобрили отставку Примакова, 70 % — отнеслись к ней отрицательно. И тотчас же стало ясно: при столь негативной реакции общества к отставке Примакова назначение на смену ему любого другого человека вызовет, в лучшем случае, сдержанное отношение.

Так и произошло. Назначение новым премьером Сергея Степашина поддержали лишь 19 %, не поддержали — 34 % населения. 47 % участников опроса остались безразличными к его назначению.

Примаков в этом смысле был уникален. Он оказался единственным политическим лидером, по отношению к которому доля доверяющих ему в 3,5 раза превышает количество тех, кто ему не доверял. Мы говорим о настроениях июня-августа 1999 года, спустя месяц после того, как Примаков был отправлен в отставку. И тотчас общество заговорило о выдвижении кандидатуры Примакова в президенты. На фоне других кандидатов Примаков выглядел попросту несопоставимо. Популярность Примакова в тот момент опиралась на внушительную поддержку всех социально-профессиональных групп, особенно среди служащих, пенсионеров, гуманитарной и творческой интеллигенции, военнослужащих.

Сегодня аналогичным раскладом симпатий располагает только В. Путин и, возможно, Ю. Лужков. За «хорошие глаза» не любят. Мы часто спорим: что сделал Примаков?

Я отвечу. Он вселил надежду, и первой ласточкой реальной надежды была стабильность. И теперь подробнее, что связывали граждане России с именем Евгения Примакова, ставшим премьером России. Это — тоже результат социологических опросов, проведенных в начале 1999 года.

В понимании сограждан Примаков — это реальная возможность выйти из затянувшегося кризиса через стабильность и согласие в стране, подъем экономики, преодоление нищеты путем соединения рынка и государственного регулирования, возрождение авторитета России в мире. И, что особенно бросалось в глаза, вера сограждан, что именно Примаков, не запачканный личным корыстным интересом, начнет масштабную борьбу с коррупцией.

Нет, Примаков не собирался проводить национализацию, но провести серьезную ревизию результатов приватизации он хотел. Общество увидело в Примакове высокого профессионала — государственника.

Восемь месяцев — это не срок для правительства, и все же они не прошли бесследно. Появление Примакова во главе правительства постепенно стало сводить на «нет» конфликт между Думой и исполнительной властью. Теперь надо было любой ценой, если не остановить, то добиться отрицательного голосования по объявлению импичмента президенту.