Аншлаг в Кремле. Свободных президентских мест нет

Мы исключаем из рассуждения экономические составляющие. Мы говорим о психологии потребителя, о тех обязательствах, которые берет перед ним государство. И тогда курс на реформы— единственно правильный курс. И всякая негативная реакция на действия реформаторов не более чем брюзжание людей, привыкших быть иждивенцами. По крайней мере, так считали реформаторы ельцинского призыва. Правы ли они были? И да, и нет.

Никто не оспаривал идеи, что страна нуждается в реформировании и реформировании немедленном. У реформ были сот-ни тысяч сторонников. Все противоречия упирались в ответ на главный вопрос: как проводить реформы?

Предполагалось, что носителем реформ станет среднее сословие. Сословие, которого нет. Рассуждение было незамысловатым: сегодня — нет, завтра — будет. Отрицая философию большевиков, реформаторы, по сути, стали делать то же самое. Отрицая идею класса-гегемона, которым являлся рабочий класс плюс крестьянство, реформаторы решили просто подменить один класс-гегемон другим. Вместо рабочего класса + крестьянство создать массовый средний класс, класс малого и среднего бизнеса. Теоретически все выглядело до невероятности просто. Узаконили частную собственность, настроились на незыблемость ее неприкосновенности, затем провели приватизацию, раскулачили государство. Да-да! Я не оговорился, так считали реформаторы, но случилось некое смещение сути: государство не раскулачили, а раскурочили. Потому что провели не приватизацию, как оценил случившееся народ, а «прихватизацию». Вот именно, отринувшись от прошлого, мы стали его повторять методологически. Почему? Потому что все мы вышли из КПСС. И Гайдар, и Бурбулис, и Ельцин, и прочие, не счесть их числа. Короче, всем мы оттуда, из прошлого великой ленинской партии. Но КПСС в нас задержалась. Так вот, в своем вызревании новый класс-гегемон задержался, а, иначе говоря, рынок, который должен был все отрегулировать, а значит, взять на себя ответственность за происходящее, мягко говоря, «облажался», в силу своей антироссийской ментальности. И власть в своем уповании на рынок очевидно просчиталась.

Кто оказался опорой и главным союзником предпринимателей на заре реформ и позже? Чиновник, что проглотил наживку.

Лучше один раз получить миллионы за предоставленную лицензию, чем открывать тысячу ларьков и собирать с них по тысяче долларов мзды. Вроде навар один и тот же, но в первом случае ты это заработал за месяц — срок подготовки тендера, а во втором — «угробил» три года. Да и не всегда угадаешь в этом муравейнике, кто свой, а кто — чужой.

Идея частной собственности, исчисляемой десятками миллионов, обретенной одномоментно, озадачила лишенное достатка большинство. И алчные олигархи плеснули не одну тонну бензина на огонь ненависти к богатым.

Олигархи выполнили три главные задачи: ограбили страну, коррумпировали власть и сделали воровство философией жизни. Они зарыли раз и навсегда авторитет российской вла-сти в любом измерении (районном, городском, губернском, федеральном). Вот, почему народ молится на президента, вычленяя его в этом «содоме». И все эти вопли: «Надо, чтобы вмешался президент», — говорят о невероятном крахе авторитета власти в России.

Власть, которой не верят и которую не уважают, вирусом собственной порочности заражает любые реформистские начинания и, по сути, обрекает их на неуспех.

7 мая 2004 года. Инаугурация Путина — его второй президентский срок.

Сначала сама инаугурация в Кремле. Приблизительный повтор того, что было четыре года назад.

Длинный ковровый проход через все залы, которые положено пройти вновь избранному президенту. Обрамление прохода торжественными лентами-канатами делает его похожим на коридор. Те, кто хочет «лицезреть» Владимира Владимировича в непосредственной близости, приезжают пораньше, что им добавляет час лишнего ожидания. Но они терпят, зато стоят первыми, прижавшись к тем самым лентам, очерчивающим президентский путь. И президент, в полном смысле, будет идти сквозь этот людской коридор. По желанию можно даже дотянуться и дотронуться до идущего на инаугурацию и возвращающегося по тому же самому людскому коридору после ее завершения. Остальной чиновничий люд заполнит пустые проемы этих громадных залов с меньшим ощущением обязательности. Им это не в новинку. Редкие вкрапления творческой, научной элиты. Эти сожалеют, что нет ни кресел, ни стульев и надо стоять. Возраст не тот. Да и утомительно почти два часа на ногах. Пока ожидание, какой-то «разнотемный», «репликовый» диалог. То и дело здороваешься: «С праздником вас!» Те, что более знакомы, обнимаются, остальные — в пределах рукопожатия.

Все поглядывают на часы. Время в таких случаях движется медленно. Наконец, первые маршевые звуки. Вносят знамя России, президентский штандарт. Затем Конституцию. Еще что-то: то ли президентский, то ли орденский знак. Появляется Валерий Зорькин, председатель Конституционного суда. Затем председатель Совета Федерации Сергей Миронов и председатель Государственной Думы Борис Грызлов.